Мария Акулова: Любовница

— Захотела расслабиться, — это почти правда, только «расслабиться» нужно исправить на «забыться».

— И потом тоже?

— Да.

— Ты вечно пытаешься обмануть, малышка. Вечно. Ты ведь подслушала наш с Димой разговор, — он не спрашивал, а значит, не было смысла и отвечать.

Эта догадка осенила Славу не сразу, но другая правдоподобная причина на ум не приходила.

— Ну и что дальше, Саша? Как ты видишь, что будет дальше? — все это, он говорил шепотом, еле слышным за шумом воды, развернуться же, чтобы увидеть выражение его лица, Саша все так же боялась.

— Отпусти меня, пожалуйста, если… он сказал… — почему-то сложно было пока что сопоставлять услышанные слова с человеком, которого любишь, — так и будет. С моей помощью, ты не получишь то, что хочешь.

— А что я хочу? — Яр перехватил Сашу поперек талии, прижимая к себе вплотную.

— Он не сдаст тендер, — сердце снова ускорило бег, думать стало намного сложнее, ощущая его так близко.

— Сдаст, но знаешь в чем проблема? Я хочу не только тендер, я хочу тебя, — не дав толком опомниться, ее наконец-то развернули, впечатывая в стену.

Во второй раз, это было не так, ее неуверенные попытки отвернуться, пресекались, ласковый недавно Самарский, снова стал властным, жестким. Он пожирал ее глазами, уже не давая отводить взгляд, жадно пил поцелуи, жадно ласкал и так же жадно брал. При других обстоятельствах, подобное вожделение по отношению к себе, Саша посчитала бы лестным, но сейчас думать было сложно. Он явно хотел не только сам получить удовольствие, но и ее заставить почувствовать то, чего лишила себя сама в их первый раз. Удалось, крик сдержать не получилось, даже пытаясь постоянно закусить губу. По телу прошла дрожь, забрав с собой все мысли и силы.

Та ночь была очень длинной. Ее отнесли в комнату на руках, Саша, кажется, даже забылась во сне, а когда проснулась, ей сообщили, что ничего не меняется. Она все так же продолжает содержаться в этом доме. Ей можно выходить, но не за входную дверь. Кабинет и прочие запрещенные комнаты так и остаются закрытыми, а сам хозяин уезжает.

Сообщил это Самарский, а потом поцеловал растерянную после сна девушку и вышел. Объяснения в этом доме привыкли требовать от нее, но никак не давать сами.

Кто она теперь? Заложница или любовница? Или любовница в заложницах? Неделю она пыталась найти ответы на эти вопросы и не находила. Самарский свое слово сдержал — уехал в тот же день. Причем не сам, вместе с Артемом. А вот Дмитрий Ермолов, к несчастью остался.

Прежде, чем вновь заснуть, Саша просунула руку под подушку, проверяя — все ли на месте. Да.

Эта неделя не стала лучшей в ее жизни. Она чувствовала себя будто на бомбе с часовым механизмом. Саша точно не знала, куда уехал Самарский и когда вернется, но логически могла предположить, что сейчас решается именно ее вопрос. Как? Об этом она пыталась не думать. Он не собирается сдавать свои интересы, и отец не из тех, кто бросает слова на ветер, а значит, это будет сложно.

Отец… Она часто думала о том, что тогда услышала и как это бывает, поняла, что совершила глупость. Все не так, как казалось ей сначала, во всяком случае, Саша себя в этом убедила. Папа лишь рассчитывает, что она будет такой же сильной как он. Константин не раз ей говорил о том, что на уступки идти нельзя ни с кем и никогда, потому, что уступив однажды, ты обязательно сделаешь это еще не раз. И сейчас он делает именно так, как учил ее. И она должна это понимать и принимать, а не жалеть себя. Ей не на что жаловаться. Почти.

Сейчас, ее дни сводились к ожиданию. Ожиданию возвращения Самарского, ожиданию решения их сложной ситуации, ожидания прихода Глафиры, сама она с недавних пор пыталась без нужды комнату не покидать. Самарский оказался на удивление щедрым или забывчивым — ключ от ее комнаты остался внутри, а охранники этот самый ключ забрать не пытались. Так что, чтобы чувствовать хоть какую-то безопасность, на ночь, Саша закрывалась. Понимала, что это вряд ли поможет, но все же лучше, чем ничего. А прятаться было от чего.

Проснувшись после той ночи, Саша чувствовала себя разбитой, совершенно обессиленной, как морально, так и физически. Не хотелось ничего, ни вставать, ни куда-то идти, ни говорить, только молчать и смотреть в одну точку. Раньше, она почему-то считала себя морально устойчивой, сильной духом, не поддающейся панике там, где другие рвут на себе волосы. За проведенное тут время Саша отчетливо поняла — сильно заблуждалась. Она слабак. Девушка так и провела бы день, попеременно жалея себя и ругая, если бы ей не пришла в голову одна мысль, заставившая вскочить с недавнего ложа страсти как ошпаренную — они не предохранялись. Никак, а значит, ей срочно нужны таблетки.