Кристен Каллихен - Стратегия

Ужасный рев вырывается из него, и его мышцы бугрятся, когда парень отталкивается от шкафа, который крепится к полу. Вся конструкция скрепит, угрожая развалиться.

- Итан, - кричу я. - Осторожно...

Но слишком поздно. Массивный шкаф кренится слишком быстро и разбивается о пол с такой силой, что дом дрожит. Я отпрыгиваю, прижимаясь к стене, пока осколки разбитой керамики, безделушек и книги разлетаются во все стороны.

Это до чертиков меня пугает. Знаю, он никогда бы меня не ранил, но базовое насилие акта содрогает мои кости.

Он стоит там, его мышцы напряжены, грудь вздымается. Несколько раз Итан моргает, словно прочищая мысли, но сумасшедший взгляд так и не покидает его глаза.

- Ладно, - говорю, едва дыша. - Вот так.

Я поворачиваюсь, хватаю свою сумку и пальто с крючка.

- Фи! - крик Итана растекается по моей коже. - Если выйдешь через эту дверь... - Я не слышу остаток предложения, потому что уже захлопываю дверь за собой.

Декс

КРАСНЫЙ ТУМАН, ЧТО клубился перед глазами, сдувает захлопывающаяся дверь. Слишком долго я просто смотрю в пустое пространство, которое обычно занимала Фиона, пытаясь понять, что, черт побери, случилось. И затем все то, что сделал, доходит до меня, словно слепой снаряд. Мое дыхание выходит из легких со свистом, и я с трудом его снова восстанавливаю.

- Фи! - бросаюсь вперед, спотыкаясь о дурацкий книжный шкаф. - Дерьмо. Дерьмо!

Перепрыгивая по ходу, я пробираюсь через беспорядок.

Дерьмо, я такой мудак. У меня случился неконтролируемый приступ гнева, и сейчас я до чертиков ее напугал. Выражение в ее глазах отражало ужас. И это все из-за меня.

Я распахиваю дверь и бросаюсь вниз по лестнице.

- Фи! Я ее не вижу, но она не могла уйти далеко.

На улице идет дождь, падая большими каплями. Я мгновенно промокаю, мое зрение размывается, так как вода заливает глаза. Я вытираю лицо, осматривая мрачный двор.

Пустота.

Крича ее имя, бегу к гаражу. Ее там нет. Как и в студии.

Мое сердце колотится, страх и сожаление сжимают грудь. Я знал, когда увидел ее мучительный взгляд, что Фи не хотела ранить меня, ранить нас. И все равно сорвался.

Я сказал ужасные вещи, испугал ее. Думаю о разрушенной у нее на глазах гостиной и ощущаю тошноту.

Упираясь руками о мокрые колени, я пытаюсь дышать, думать о том, где она может быть. Меня озаряет догадка, что она может быть вышла через парадные двери. Но улица темная и пустая, за исключение одинокого, сгорбленного бездомного вдали, блуждающего между баков с мусором, его фигура черная на фоне туманного света фонаря.

Вздыхая, я сажусь на крыльце, не желая возвращаться в дом.

Реки грязной воды текут по желобу. Дождь становится таким сильным, что капли отскакивают от тротуара. Я сижу на коленях, опустив голову на руки, словно это может унять мою боль. Я сижу, пока не промокаю до нитки. Но не собираюсь двигаться. Не до тех пор, пока вернется Фи.

Черт, она может не вернуться. Потерял ли я ее?

Мысль о том, что она может посчитать, будто я не хочу ее больше, сжимает горло.

- Эй, парень.

Старый бездомный мужчина останавливается передо мной. Его драное пальто, кажется, сохраняет мужчину сухим, хотя вода бусинками покрывает его седые волосы и стекает на румяное лицо.

- Возьми.

Он передает мне чей-то старый зонтик, со сломанной ручкой и свисающей тканью. Он не защитил бы от тумана, не то что от этого дождя. Но он его, и мужчина предлагает его мне.

Я моргаю, глядя на него шокировано и ощущая себя дерьмово, но отвечаю.

- Все в порядке, мужик. Я не могу еще больше промокнуть.

Он хрипло смеется, засовывая зонтик обратно в тележку рядом.

- Это не совсем правда. - Он кивает на ночное небо. - Плохая погода пройдет. Всегда проходит.

Мне хочется рассмеяться до слез, но я киваю и тянусь в карман за кошельком. Он смотрит на меня и поднимает руку.

- Не нужно. Не нужно этого. Теперь у меня есть дом.

Я осматриваюсь и знаю, что это ложь. Но гордость - мощная штука, и потому я сую бумажник обратно.

- Хорошего вечера, мистер.

Он молча покидает меня, и капли дождя стучат о тротуар. А я снова сажусь, откидываю голову на входную дверь и закрываю глаза.

Гордость. Я думал, что был чертовски скромным, выше всего этого. Но гордость удерживала меня от того, чтобы пойти за Фи, когда впервые ее увидел. Она удерживала меня от сложных вещей, которые я хочу в жизни, до тех пор, пока они не становились проще. И она заставляла меня набрасываться на кого-то тогда, как стоило прислушаться.