Elle Vina - Пленница

Мужчина схватил меня за скулы одной рукой и прошептал совсем рядом, так, что я чувствовала лицом его теплое дыхание.

– Не стоит говорить со мной таким тоном, – в его ледяном голосе послышалась явная угроза.

Его рука скользнула вниз поверх шелковой ткани. Пальцы чертили круги на груди. Мои соски затвердели, внизу живота все сжалось от желания.

Нет. Ни здесь и не так. Это не правильно.

Я сжала колени, надеясь, что это осталось незамеченным.

Как можно чувствовать вожделение и отвращение одновременно? Первое я чувствовала всем телом, второе было в моей голове.

– Да пошел ты! Кем ты вообще себя возомнил?! – я резко дернулась всем телом. Мой голос сорвался на крик. Волна паники накрыла меня.

– Перестань строить из себя святую. Думаешь, я не вижу, как ты меня хочешь, – его голос все больше становился раздраженным.

Мария была права, мне следовало молчать. Я понимаю, что своими словами лишь больше дразню зверя, но не могу себя сдержать. Не могу же я просто молчать. Поток оскорблений и ругательств лился из меня без остановки.

– Сукин сын! Вы все сборище подонков, прогнивших изнутри. Творите, что хотите, возомнив себя богами, хотя это вас всех надо поубивать! – металл наручников больно впивался в кисти рук. – Отпусти меня!

– О, не бойся, я отпущу тебя, как только ты мне надоешь. Но не сильно радуйся. Лучше, чем здесь, тебе уже не будет.

Резко стянув с меня маленький кусок ткани, который, наверно, едва скрывал мое тело, он раздвинул мои колени и устроился у меня между ног.

– Через минуту ты будешь кричать от удовольствия подо мной. Так к чему все эти слова? – он схватил меня за щиколотки и согнул ноги в коленях. – Какой прекрасный вид.

Я подтянулась руками и скользнула вверх по простыне. С силой дернула ногами, освобождая их от плена его рук и ударила мужчину в грудь так, что разболелись стопы.

– Животное!

Через секунду мои бедра были прижаты его телом к матрасу, через две вспыхнула моя левая щека. От неожиданности я закричала. Кожа на лице начала гореть.

– Как это низко: насиловать и избивать девушек. Еще смеешь называть себя мужчиной! – сейчас к страху и злости прибавилась обида.

– Я ни разу не насиловал девушек. Я приносил им удовольствие, такое же, как и они мне, – от его нарочитого спокойствия в голосе кровь стынет в жилах. Кажется, эта была последняя капля. – Но раз ты так настаиваешь на животном…

Он резко перевернул меня лицом к кровати, затем приподнял мои бедра и грубо развел колени своими коленями. Все это произошло так быстро, что я даже не успела опомниться и что-нибудь ответить. Я слышала, как расстегиваются брюки. Он потянул меня за волосы, заставляя проснуться еще сильнее. Одним резким движением он вошел в меня сразу во всю длину. Острая и жгучая боль пронзила низ живота.

На пару секунд он замирает и издает тихий глубокий стон. Его пальцы впиваются в мои бедра. Он начал двигаться, буквально долбиться в меня резко и грубо. Комнату заполнили отвратительные звуки от шлепка тела о тела.

Я прикусила губы так, что во рту появился металлический привкус крови. Из меня вырывались стоны, но это были стоны вовсе не от удовольствия. По щекам потекли слезы.

Я пыталась как-то абстрагироваться, мысленно уйти отсюда, но ничего не выходило. Я чувствовала его каждой клеточкой своего тела.

Я не просила его остановится, потому что не могла выдавить из себя ни единого слова. Чувствовала себя морально опустошенной. Кажется эта боль в душе была сильнее физической.

С ужасом для себя осознаю, что почти привыкла к этому и просто жду, когда он закончит. Громкие стоны перешли на тихие всхлипы.

Когда он начал двигаться быстрее, я поняла, что этот ужасный омерзительный акт совокупления близится к концу. После финальных толчков я почувствовала разряд небольшой теплой жидкости внутри себя.

“Тебе никогда не отмыться от этой грязи”.

Из его уст вырвался стон сущего наслаждения, и он не двигался какое-то время. Его член пульсировал. Когда он отпустил мои волосы, я уперлась лицом в кровать. Затем он медленно вышел из меня.

– Твою мать! – в его голосе слышалось изумление.

Вниз по бедру потекла тонкая струя крови. Остатки моей чести и достоинства.

“Уходи, пожалуйста, уходи”, – умоляла я его про себя.

Он замешкался, видимо, надевая штаны. Значит, все. Что будет дальше? Кто-то еще придет сюда?

Хлопнула дверь. Я не двигаюсь несколько минут. Когда я поняла, что больше никто не придет, я потянулась коленями к груди и разрыдалась.