Антон Гроза - Почему он спал с твоей женой

Ресторан, знакомый горожанам изысканной подачей блюд и итальянским колоритом, был расположен в центре Дюссельдорфа. Заведение значилось высоким, но являлось скорее общественно ориентированным, нежели роскошным. Здесь граждан, неискушённых приморскими деликатесами, удивляли обыкновенными нокками и пастой, собственного приготовления. На громоздких керамических тарелках красовались аутентичные блюда, с горкой пармезана и свежими листьями базилика и рукколы. Гостей просвещенных, в области гастрономии, заманивали наличием свежей рыбы и других морепродуктов. Кухней заведовал известный повар Серджио Маргаретти, который, по словам заготовщиков, частенько бросал в подчиненных луком и браковал их блюда перед самой подачей к столу. Он нередко выходил к гостям, радуя последних своим колоритным говором и южным темпераментом. Опытные официантки обожали его, а вот начинающие, напротив, ненавидели за постоянные насмешки и придирки. Но главное, что этот пузатый повар был, обожаем публикой и будь на его место кто-нибудь другой, ресторан бы следовало закрыть.

Место казалось богемным разве что туристам, а местный житель находил его просто уютным. Ассортимент вина хоть и был широким, но, ни одной бутылочкой коллекционного не располагал. Забавно было наблюдать там сомелье, работа которого заключалась в том, чтобы продать туристам серийные итальянские вина по цене марочных. Особенно туристов подкупало, когда он с высоко задранным подбородком, аккуратно обнимая ладонями колхозно закупоренную сургучом бутылку, говорил: «Это поздний сбор».

После этого, как правило, вино покупали, а сомелье благодарно улыбался еще половину вечера наивным гостям. Анна, как и положено приличной девушке, опаздывала на полчаса. Меер выбрал небольшой, круглый столик в дальнем уголке террасы. Над столом раскрывался большой тканевый зонтик, который охранял бокалы и тарелки от залётной опавшей листвы.

У столика работал уличный обогреватель, который боролся против осенней стужи, ветра и холода, свойственного позднему вечеру. Официантка принесла Мееру винную карту и тот внимательно вчитывался в позиции, попутно донимая девушку вопросами, таким образом, сокращая время ожидания своей визави. Он послал, куда подальше причудливого сомелье, ведь флиртовать с юной красавицей намного приятнее, чем оказаться жертвой ушлого продавца. Выбор пал на бутылочку красного сухого вина из виноградников Каннуби. К этому времени подоспела Анна, неубедительно изображая стыд от опоздания. Её формы обтягивало тоненькое платье, поверх которого она нацепила весеннюю курточку. Одетая не по погоде девушка, вероятно, имела желание произвести впечатление на опытного гуляку своим нарядом. Жаль, что её гардероб не был богат на изысканную осеннюю одежду. Впрочем, исход этой встречи мог изменить многое в жизни студентки, включая переезд, пополнения гардероба роскошными тряпочками, аксессуарами и украшениями. Сам Меер был одет как уличный бродяга, в свитере с высоким воротником и потёртой кожаной курткой.

Вначале они болтали о делах текущих, но после второго бокала беседа явно оживилась. К тому моменту закончился аперитив, и вновь прибывший официант презентовал основные блюда. Анна ужинала салатом «цезарь», видимо, другие позиции в меню ей были неизвестны, и она боялась прослыть невеждой. К тому же, очевидно, не хотела наедаться на ночь, оставляя Максу пищу для размышлений. Он голоден не был, но впечатление производить любил. В сравнении с заказом его спутницы, порция румяных лангустов на белом блюде выглядела внушительно. Самого мяса там, как мы знаем, мало, но какой визуал, какая подача, какой аромат! Будь он помоложе, это бы казалось кичем, демонстрацией первых заработанных копеек, но в его случае выбор был оправдан и лишних домыслов не вызывал.

– Тебе нравится Ван Гог? – спросила Анна

– Ван Гог? Почему именно он?

– Тебе может быть близко, то, что его начали признавать лишь после смерти. Ты, наверняка слышал, что картина «Красные виноградники в Арле» была единственной проданной?

– Весьма слабо, как для искусствоведа. При жизни Ван Гога было продано четырнадцать картин, а виноградники лишь первая продажа за относительно большие деньги – четыреста франков. Первую свою работу он продал за семь лет до этого, о чём написал в письме своему брату Тео, со словами «Первая овечка прошла через мост».

– А ты хорошо разбираешься в искусстве.

– Я хорошо разбираюсь в искусствоведах.