Ару Василиск - Цветок, что умирает после рассвета, не человек ли это?

– Разве тебе не кажется, что мы проигрываем клиповому мышлению? – спросил он в середине вечера. За окном были потемневшие улицы Праги, ноги гудели от долгой прогулки и почему-то ныл висок. – Говоря о нас, я имею в виду всех, кто создаёт что-то своё.

Минчже долго молчал в трубку. В Корее была середина ночи и он говорил тихо, одними губами. В комнате общежития он жил далеко не один, хоть и был одним из старших.

– Ты думаешь, что мы – артисты, – Минчже усмехнулся. – Джеха, мы всего лишь продукт на прилавке.

Джеха было вскинулся поспорить, но усталость уже осела где-то внизу, мешаясь с двумя кружками светлого пива и супом. Может, он просто не захотел спорить с тем, кто знал конфетный мир шоу-бизнеса изнутри. Они переговаривались ещё полчаса, пока Минчже не стал зевать, с каждым разом всё дольше и громче.

– Ты ужасно фотографируешь, – сонно пробормотал Минчже. – Но ещё никто не устраивал мне прогулки в реальном времени.

– Спокойной ночи, – отозвался Джеха. И отключился, наблюдая за тем, как вдалеке зажигаются газовые фонари.

После таких разговоров Джеха чувствовал себя лёгким, обычно он долго раскачивался, ещё дольше планировал – куда зайти, что надеть, когда поесть. Это путешествие отличалось от всех. Столько всего интересного и захватывающего, ему порой казалось, что ещё немного и он сможет ухватить время за кончик хвоста, за самую его кисточку, маняще маячившую впереди, как будто время – это дракон, неторопливо разворачивающий свои бесконечные кольца. И Джеха очнулся только в конце отпуска.

Ветер принёс и уронил на стол ароматные белоснежные лепестки. Пахнуло неожиданно ванилью и Джеха заулыбался, вспоминая стоящие на окнах горшки с цветами и улыбчивых хозяек. В Дрезден он приехал в субботу, ближе к обеду, оставил багаж в номере и спустился на улицу. Выбирал между прогулкой и едой, но тут от пивной пахнуло скворчащими колбасками и Джеха пошёл на зов желудка. Что бы там ни говорил Минчже, но он стал фотографировать намного лучше. Пока ждал заказ, нащёлкал гору снимков и уже попивая из огромного бокала, выбрал самые удачные для мамы и редактора Кана. После недолгих раздумий отстучал сообщение для Минчже, хотя тот ещё не появлялся в сети.

Отчего-то захотелось поделиться с ним этим странным чувством томного счастья, слегка ленивого и спокойного, с вкусным запахом выходного дня и сладковатым, почти приторным ароматом домашних цветов в горшках. Минчже не ответил, наверное, занимался в тренировочном зале или отрабатывал танцевальную практику или надрывал связки в студии для вокала. Иногда казалось, что для тренировок в его компании изобрели восьмой день недели. Минчже говорил, что скоро очередной камбэк 7 7 Возвращение группы или соло-артиста с песней (синглом, мини-альбомом, фулл-альбомом). и Джеха уже решил по приезде сходить на мини-концерт его группы. Минчже очень настаивал, обещал достать билет со скидкой и даже проговорился, что во второй раз агентство хочет устроить нечто невероятное, душезахватывающее .

– Может, душераздирающее? – захохотал тогда Джеха.

– Ну тебе-то виднее, – ответил Минчже и спорить не стал, добавив, что, если он не будет тренироваться, зрелище и вправду станет душераздирающим.

Когда Джеха положил телефон на стол в ожидании нового сообщения, лепестки ещё перекатывались, колеблясь под мягкими порывами ветра. Но внимание на них он обратил только тогда, когда они подкатились совсем близко. Первым порывом было сбросить их на землю, но солнце светило так ярко и стоял прелестный погожий день, поэтому неожиданно для себя Джеха подхватил лепесток и поднёс его к носу. Ему на миг показалось, что он может втянуть в себя вдохновение, которое окружило его здесь, в этом когда-то чуть непогибшем городе. Мыслями он уже пребывал где-то далеко, с ещё несуществующим персонажем, который только распахивал дверь в его воображении. Пахло цветущими по весне деревьями, что-то вроде яблони: нежный аромат, со сладкими, почти приторными нотками, и неожиданно ржавчиной. Джеха нахмурился, выдернутый из вечерней неги, присмотрелся внимательнее и с невнятным звуком отбросил лепесток прочь. На одной из его сторон прерывистым росчерком была размазана бурая кровь.

Худшее, что могло произойти с ним в чужой стране – лепесток из кашля заражённого. У Джехи на миг похолодело в груди, но затем он благополучно вспомнил, что нелюбящий заразиться не может. Он слегка посмеялся над собой, однако неприятное, скользкое чувство от близости чужой трагедии уже завладело им. Он быстро допил кружку пива, расплатился и поспешил покинуть семейный ресторанчик, будто за ним кто-то гнался. Пребывая в смятении, Джеха даже не ответил на сообщения Минчже, хоть и видел, как телефон вибрировал и постепенно сползал на пол по скользкому покрывалу. Тёмные волны рефлексии поднялись и сомкнулись над ним, в очередной раз он не смог их покорить, они обрушились на него, совершенно неготового и беззащитного перед их напором, в попытке спастись от них Джеха плотно зажмурил глаза.