Елена Дружинина - Тайная дорога

– Как твои дела? Ты прошла свою сертификацию? – поинтересовалась она и тут же отодвинула собаку, предпринявшую попытку поставить ей лапы на колени. – Данка, не лезь! Надеюсь, вы не забываете гонять ей глистов? – И, почувствовав себя на высоте, принялась пересказывать подробности своего последнего выступления по телевидению.

– Ты меня не слушаешь? – обиженно заметила она, уловив отсутствующее выражение лица дочери.

– Извини, мам, задумалась… Так когда у тебя выступление? – Изо всех сил удерживая заинтересованность на лице, Ирина кивала головой, иногда невпопад, и смотрела в окно – туда, где медленно угасал тусклый осенний вечер, и ветер гонял по небу рваные лохматые облака. И вздрогнула, почувствовав, как чуть слышно щелкнул, погруженный в недра домашней кофты, телефон.

– Мамуль, я сейчас, – пообещала она и ринулась в коридор, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло удовольствия.

«Ну и что, что дождь», – сообщал отправитель, обозначенный картинкой мужичка в костюме строителя, – «я соскучился»…

7

– Мама! – Она выглянула из кладовки.– Я ничего не понимаю, где мой этюдник? И кисточки? Они же всегда тут лежали!

– О чем ты говоришь? – Внимательно всматриваясь в свое отражение, Светлана Сергеевна накладывала перед зеркалом маску. – Я давно выкинула все это.

– Выкинула? Как?

– Ну, можно подумать, ты за последние десять лет хоть что-то нарисовала. – Мама распрямила пальцем кожу на щеке, и, критически всматриваясь в результат, продолжила. – Хлам этот валяется, собирает пыль, и вообще… Наверное, все-таки стоит повторить ботокс.

– При чем тут ботокс, ма, я же про этюдник говорю! Ты что, действительно все взяла и выкинула? И рисунки?

– Дорогая! – Светлана Сергеевна оторвалась от созерцания морщин.– Ну, я ведь тебе сто раз говорила, что это твое… – она вовремя остановилась, не сказав «барахло», – эти вещи мне мешают? Я просила тебя, чтобы ты пришла и разобрала их?

– Но, мам, – пробормотала Ирина, уничтоженная материнскими аргументами, – ведь оно не занимало много места. А рисунки… Разве их много оставалось? – И не в силах скрыть свои чувства, горько упрекнула. – Ну, ты даешь, ма!

– Ну, конечно, мать у нее враг номер один, – моментально обидевшись, Светлана Сергеевна, попыталась заручиться поддержкой мужа:

– Виталик! Ты слышишь? Она вдруг вспомнила про весь этот хлам, который я уже и забыла, когда выкинула, и решила меня отчитать. Ну, что это такое? Виталик! Скажи хоть что-нибудь!

Отец конфликтов не любил, и в семейных ссорах, как правило, соглашался с женой, не пытаясь оказать сопротивления. Но сейчас он сделал исключение, выключил звук у телевизора и даже вышел из комнаты, чтобы прояснить ситуацию:

– Света, но ты же сказала, что Ириша разрешила все выкинуть?

– Ах, боже мой, – расстроилась мама,– я уже не помню, кто что разрешил, и вообще не понимаю, почему я должна следить за вашими вещами, у меня работа, у меня программы, в конце концов, я что – домохозяйка? – Она продолжала еще что-то, говорить, но Ирина уже не слушала ее. Вернувшись в свою комнату, она плотно прикрыла дверь и рухнула на диван.

Вот тебе и арт-терапия! Мысли вернуться к рисованию пришли неожиданно: как-то перед сном, блуждая в недрах Интернета, она наткнулась на видеоролик, рассказывающий о целительной пользе творчества. «Арт-терапия – лучшее средство для борьбы с негативными эмоциями и депрессией», жизнерадостно резюмировал ведущий и принялся демонстрировать, как преодолеть душевную тревогу при помощи кисточки и красок. Дальнейших подробностей Ирина не запомнила, потому как принятая таблетка снотворного сделала свое дело. Но утром ролик всплыл в памяти, и не случайно.

В детстве она училась в художественной школе, и даже закончила ее с отличием. Однако в суровых банковских буднях рисование акварелью оказалось совершенно не востребованным навыком, и было благополучно заброшено.

Со школьной фотографии, стоящей на письменном столе, смотрела смешливая второклашка, скучающая перед мольбертом на уроке рисунка. На столе преподавателя, полной и строгой Антонины Матвеевны, расположился один и тот же неизбежный натюрморт: кувшин на фоне драпированной ткани, парочка скучных пластмассовых фруктов, и обязательная кисть винограда, тусклая и неаппетитная. Бездушная пластмасса и драпировки быстро надоедали, и маленькая Ирина, тайком сменив лист бумаги, рисовала что-нибудь свое – птиц за окном, волшебных рыб, сказочных эльфов и танцующих фей. Но эти рисунки не приводили в восторг суровую наставницу, и вооружившись указкой, та настойчиво возвращала юную художницу из мира грез к горшкам и винограду.