Стелла Александрова - Счастье еще улыбнется

– Ты все видишь, и все знаешь, – пробормотала Катя, стараясь, проглотить сбегавшую по щеке слезу.

– Ну, будет, будет, – пожалела ее тетя. – Иди к себе.

– Хорошо, – пробормотала Катя, силы оставляли ее, и она взяв чемодан поплелась в комнату.

Поставив его в свободном углу комнаты, Катя рухнула в кресло, закрыла глаза. Она безумно устала. «Наверно, я никогда не стану больше беззаботной и веселой», – думала, прижимаясь лицом к спинке кресла, и впадая в полудрему. Несмотря на жару на улице, ее почему-то зазнобило, но она, не обращая на это внимание, подтянула к себе колени, чтобы было теплее. Приятный туман сна, окутывал ее мозг, уводя в спасительный для нее сон. «Посижу немного, потом схожу, умоюсь», – была последняя ее мысль перед тем, как она уснула.

Евгения Ивановна, не дождавшись, племянницы, решила сходить за ней сама. Обнаружив ее спящей, покачала головой. «Бедная девочка, что же ей пришлось перенести, что пришлось бежать от мужа? – подумала она, разглядывая племянницу, свернувшуюся калачиком в кресле. – Разве так можно спать? – спросила себя, наклонившись к Кате, чтобы убрать волосы, упавшие на ее лицо, и услышала негромкий стон, четко прозвучавший в тишине комнаты. Ярко-красный румянец на ее щеке, заставил ее забеспокоиться. Он был неестественной нездоровой окраски. Крепко сжатые бледные губы, нахмуренный лоб, дали ей понять, что покоя в своем сне Катя не находит. Евгения Ивановна озабоченно дотронулась до кисти руки Кати, и ей показалось, что ее тело горячее. Для верности она приложила руку ко лбу Кати, и тут же получила подтверждение мучавшим ее сомнениям. Лоб девушки был сухим и горячим.

«Температура, – воскликнула про себя, – неужели солнечный удар прихватила?»

– Катя, – затормошила она бесчувственную девушку, – ты, кажется, заболела, горишь вся. Голова не кружится? Не тошнит?

Больная приоткрыла глаза, взглянула бессмысленно на тетку и вновь закрыла их, бормоча:

– Тетя я уже не беременная. Я только сегодня вышла из больницы. Я так устала, можно я посплю немного? Я посплю, и все пройдет.

Тетушка всплеснула руками, она была в ужасе.

«У нее был еще один выкидыш? Я бы этого Андрея кастрировала. Девочка от предыдущего выкидыша не оправилась, а он опять за свое: наследника ему подавай. Ума не приложу, что мне теперь делать с ней, – пробормотала она вслух, – Корнея позвать?»

Она скорым шагом направилась звонить своему старому знакомому одинокому шестидесятипятилетнему холостяку Корнею Никандровичу, в бытность работавшему ветеринаром. Выслушав Евгению Ивановну, он тот час засобирался к ней и через двадцать минут входил в дом. Вдвоем они перенесли Катю с кресла на постель. Потом он устроился возле нее. Бывший ветеринар мог без рентгена и УЗИ сказать, чем болен человек, настолько в нем было чувствительное биополе.

Евгения Ивановна стояла рядом, ожидая результата его осмотра. Ее глаза уже были полны слез от жалости к племяннице, и она периодически вытирала их, чуть шмыгая носом.

– Женя, – заявил ее друг, – у нее надломлена психика. По моему ощущению, у нее сильные разрывы в ауре. – Ощущениям Корнея Никандровича Евгения Ивановна полностью доверяла, поэтому без возражений приняла его анамнез, и кивнула головой. Тем временем он продолжал, – не могу сказать, что привело ее к этому, в этом я уже не силен. Я не умею разгадывать прошлое и предсказывать будущее. А температура эта защитная функция организма. Как только она спадет, надо ей будет в лес сходить, чтобы восстановить биополе.

– Говорила я ей, чтобы она не связывалась с этим Андреем. Все из-за него паршивца ее страдания. Она ведь два выкидыша перенесла до этого. А сейчас в бреду сказала, что она уже не беременная, неужели еще один был? Ведь последний выкидыш у нее был полгода назад. Совсем надо стать бесчувственным без конца заставлять жену вынашивать ребенка. Походит три месяца беременной и все. Сам понимаешь, какая это боль бывает. А откуда тебе знать? – махнула она рукой, вспомнив, что Корней Никандрович мужик и ему никогда не приходилось быть беременным. От этих двуногих одно горе, добавила она про себя. Но, подумав, решила, что на своего друга ей не надо наговаривать, от него она видела только добро.

Корней Никандрович усмехнулся.

– Чего-чего, а это не приходилось чувствовать, – ответил он. – Но ты не переживай за племянницу, она молодая, организм ее выдержит эту нагрузку. Через две недели забудете, что она болела. А сейчас питье на травках и сон.