Злата Прага - Мандариновый левират

Годы потянулись серой чередой тоски и лишений. Через десять лет они встретились – совсем чужие. Но общее детство и фамилия роднили. Он забрал её из детдома, и они навсегда уехали из родного сибирского городка.

Брат хотел на море, и сироты приехали в Одессу-маму. Она поступила в медицинское училище. Он устроился работать слесарем в портовые доки. Два года прошли спокойно. На третий случилась беда. Она поздно возвращалась от подружки по училищу. Почти у дома на неё напали двое пьяных парней. Брат вскоре вышел её встречать и услышал крики из-за гаражей, куда они её затащили. Опять завязалась драка.

Увидев её в разодранном на груди платье и с разбитым лицом, брат совсем рассвирепел и убил одного насильника, приложив его головой о бордюр. Второй убежал. Он тогда сел на асфальт возле трупа и, обхватив голову руками, только причитал: «Да что ж это за такое? За что мне это проклятие? Сволочи. Ну, какие сволочи! И я опять убил! Опять убил».

Она опомнилась первой. Потащила его домой. Там заставила собрать деньги, сумку с вещами, сама успела принять душ и переодеться. Они вышли из квартиры и в последний раз захлопнули в неё дверь.

«Второй твой срок я не переживу. Я повешусь», – сказала она брату. И они решили бежать. Бежать по-настоящему – в другую страну. И выбрали омытый слезами и кровью маршрут белой гвардии – в Константинополь. Пробрались ночью в порт. С помощью его друга тайком забрались на корабль, готовившийся к отплытию в Турцию. Двое суток прятались в трюме, голодные, по очереди отхлёбывая тёплую воду из алюминиевой армейской фляжки.

В Турции их чуть не задержали в порту, но тут удача наконец встала на их сторону – они сбежали от полиции. Сутки слонялись по рыбным базарчикам и задворкам, вздрагивая даже от гортанных криков чаек. Как-то наткнулись на пьяницу, еле стоящего на ногах. Брат забрал у него документы и деньги. Сняли жильё. Брат тогда сказал ей: «Сама видишь, сестрёнка, – жить честно у меня не получается. Я вор и убийца. Я об этом не мечтал, но так уж сложилась жизнь. И здесь мне придётся глотки рвать, чтобы нам их не порвали. Ты со мной?». Она секунду подумала и молча кивнула головой…

Он сколотил небольшое состояние в порту, примкнув к одной из банд, а затем, после одной резни, возглавив её. Почувствовав через пару лет, что в порту, да и вообще в Стамбуле, начинает пахнуть жареным, он забрал деньги и сестру и исчез, уехав на юг страны. Осели они в округе Мармариса. По легенде, которую рассказывали турки из поколения в поколение, название города произошло от исковерканного восклицания османского султана Сулеймана: «Повесить зодчего!», когда он увидел, как плохо укреплён город. «Название как раз для нас, висельников», – горько усмехнулся он, и сестра его поддержала.

Когда они в последний раз меняли документы, сбегая из Стамбула, он решил максимально сохранить в новых именах их корни. Екатерина стала Акджан, что в переводе с турецкого означает «Белая душа», а себе взял имя Али – просто по созвучию с Алексеем. Их фамилию Орловские он заменил на Картальоглу, «потомки орла». Лёха Орловский или Али Картальоглу начал скупать мандариновые сады и земли под фасолевые и бобовые культуры, которые пользовались спросом и приносили доход. Природная деловая хватка, русское крестьянское чутьё и дьявольское везение, не оставлявшее его с того дня, как он признал свою натуру и пошёл по кривой дорожке, привели к тому, что за три года он втрое увеличил их состояние и земли. К тому же он пользовался жёсткими мерами в борьбе с конкурентами и его боялись в округе. Он наладил производство соков и джемов, а также изготовление консервов и полуфабрикатов с фасолью и с мясом, которые продавались по всей стране и даже шли на экспорт.

Из-за чёртового мяса всё и началось…

Акджан сидела у зеркала и медленно расчёсывала волосы. Если бы захотела, она могла бы сесть на них – такими они были длинными. В детдоме то и дело у кого-нибудь появлялись вши, и тогда всех их коротко стригли или брили. Но её очень жалела одна из поварих, которая подкармливала её все десять лет, она вычёсывала гнид железным гребнем. В итоге её роскошные тёмно-медные волосы остались при ней и теперь в распущенном виде щекотали её ноги под коленками.

Она ещё раз провела щёткой по волосам, встала и подошла к другому зеркалу, чтобы оглядеть себя во весь рост. От пяток до макушки все её сто шестьдесят пять сантиметров были ладно скроены и крепко сбиты. Ровный бронзовый загар почти скрыл от природы светлую кожу. Большие серые глаза смотрели спокойно и уверенно. Розовые губы редко улыбались, открывая белоснежные ровные зубы, не тронутые стоматологом. В маленькие круглые ушки были вставлены серьги с крупными бриллиантовыми каплями на золотых листочках. Крепкую круглую грудь подпирало облегающее длинное голубое платье с длинным рукавом. На ножках тридцать шестого размера – затейливое переплетение голубых и синих ремешков сандалий. На правой руке – золотой браслет, и колечко с такой же бриллиантовой каплей, как в ушах, на левой – золотые часы. Красивая обеспеченная двадцатипятилетняя молодая женщина. Оставшись довольной своим видом, она заплела и уложила волосы в высокую шишку, так что их длину было совсем не угадать, и покрыла голову дорогим шёлковым платком. Пора было ехать в мечеть.