Елена Ковалёва - Карга. Женский роман

– Может, вместе?

– Нет, что ты! Семья – это святое!

Божена проводила подругу до театра, по пути рассказывая ей о местных достопримечательностях центральной улицы города.

– Улица названа в честь графа Муравьева-Амурского, генерал-губернатора, одного из основателей города. Но театр стоит на непереименованной части улицы. Здесь – еще Карла Маркса! – Божена пыталась говорить весело, но мысли о Лене не оставляли ее.

– Боженочка, ты что сегодня такая? Ревнуешь? – Надя уже знала, что та в юности нравилась Василию.

– Что ты, Надя! Нисколько! Тебе показалось. Грустно уезжать, вот и все…

– Вася ведь ухаживал за тобой, – Надя чувствовала себя неловко.

– У меня тогда был Леня, – Божену передернуло от сказанного ею «был».

– Ты ничего не рассказывала про Леню!

– Значит, расскажу, – Божена грустно улыбнулась и подтолкнула подругу на ступеньки служебного входа в театр, где уже стоял Вася и призывно махал рукой.

Договорились, что после спектакля Надя позвонит.

– Надя, обратный поезд около девяти! – Не загуляй!

Семейный обед прошел, как в детстве. Отец, как всегда в праздник, сидел за столом чисто выбритый, в белой наглаженной рубашке.

Единственным отличием было присутствие маленького существа – теперь весь мир крутился вокруг голубоглазой Сюзанки. Она, в отличие от женщин семьи, не считая крашеную Божену, была белокурой, но такой же кудрявой, как все.

– Боженочка, когда мы дождемся внучка? – спросила мама.

– Мама, Ева выполнила ваше заветное желание. Вам мало забот? – Божена постаралась перевести внимание на малышку. Та сидела на высоком стуле за общим столом и осваивала новое пространство, барабаня деревянной ложкой по тарелке и раскидывая по сторонам манную кашу. Папа девочки сбежал еще до ее рождения.

Говорили о репетициях, погоде, новой подруге Божены, недоумевая, почему Надя не пришла на обед. Родителей обрадовало, что преподаватели колледжа обещали включить выступление дочери в рождественский концерт, который каждый год проходил в краевой филармонии.

– Потом, как Настя, приедешь к нам с сольным концертом, – Ева говорила о солистке Приморской сцены Мариинского театра, которая тоже окончила колледж искусств.

В Хабаровске очень гордились своими выбившимися в люди выпускниками и часто называли их только по именам.

Трогать больную тему за семейным обедом не решились, видя, что Божена сама не своя от печальной новости. О Лене Фаня рассказала родителям Божены в машине, правда, без подробностей.

Ева, прощаясь со старшей сестрой, обняла ее на пороге. Это было непривычно – воспитанные в строгости, сестры редко выражали эмоции подобным образом.

«Теперь мы не только сестры, – подумала Божена. Подруги по несчастью». Мама незаметно вытирала глаза платочком.

Попрощавшись с родными, Божена вышла из парадной – она еще не отвыкла называть подъезд по-питерски парадной. Позвонила Наде.

– Боженочка, Василий пригласил меня в арт-кафе – прямо здесь, в театре.

– Как прошел спектакль?

Трубку схватил бывший воздыхатель:

– Отлично прошел! Зря ты не пришла посмотреть на кота Василия в сапогах! Мы подъедем часов в семь, хорошо? Прогуляемся в парке, сходим на Амур. Не теряйте нас!

– Хорошо, Вася!

– Боженочка, как у тебя? – в трубке снова звучал голос Нади, непривычно радостный, возбужденный.

– Все хорошо, Надюша. До встречи!

Перед отъездом предстоял разговор с Фаней. Вернувшись к ней на квартиру и открыв дверь дежурным ключом, услышала из кухни голоса Фани и ее ученика – они ссорились. Фаина Султановна закатила ему сцену ревности.

Божена прошла в выделенную им с Надей комнату и стала собирать вещи. Потом прилегла на двуспальную кровать, укрылась желтым клетчатым пледом. В голову лезли мысли о горгульях на ограде Летнего сада и словах, сказанных в сердцах Леониду: «Рада, что у тебя останется мое изображение!..» Она не очень верила во всякие мистические вещи, но, похоже, это был именно тот случай.

Вечером у вагона собралась компания провожающих. Родители Риты Юрьевны, приятные интеллигентные люди, привезли к поезду ту же сумку, теперь с ответными дарами, и большого плюшевого дельфина. Пока вручали подарки, говорили напутственные слова и грузили багаж, объявили отправление. «Амурские волны» не звучали.

Помахали провожающим из окна, разместили вещи под сиденьями и, отдав проводнице билеты, присели к столу. К ним в купе никого не подсадили. Поезд тронулся.