Владимир Земша - На переломе эпох. Том 1

– Есть! – он вскинул бодро руку к сочленению виска и края фуражки, лихо развернулся на каблуках и вышел.

***

Прошлое

Столовая отделения отоларингологии. Десятиклассник Майер, находящийся в больнице в ожидании операции на гланды, подошёл к окошку раздачи.

– Что у нас сегодня на завтрак?

– Вот, читай, – буркнула розовощёкая повариха, указав на лист бумаги, приколотый к дверце.

– Каша гречневая с маслом,.. чай с сахаром,.. – вслух прочитал тот.

Взяв свою пайку, он сел на свободное место, поковырял алюминиевой вилкой в сухой безвкусной каше без всяких намёков на масло, попробовал отхлебнуть воняющую содой пресную чёрную жидкость, носящую громкое название «чай с сахаром», поморщился.

– Говорите, с маслом да с сахаром? А где всё это, вы мне покажите, будьте любезны! А?

– А чего это ты тут раскомандовался? Не нравится, не ешь! Кому не нравится, вон, своё жуют! – выпучилась повариха.

– Вот как! Тогда так и пишите, что, мол, каша без масла, а чай без сахара!

– Иди отсюда, умник!

– Ладно! Тогда я буду писать жалобу главврачу!.. – искренне возмущался пылкий юноша…

Тут в столовую зашла милая белокурая голубоглазая девушка. Это была его сверстница Ленка, которая с первого дня очаровала Александра, да и не только его. Было очень трудно отвести от неё, обворожительной, свой взгляд.

***

– Сашка, ты знаешь, что наш «афганец» Ленку этой ночью завалил? – объявил Саше Петька, сосед по палате, едва тот вошёл.

Афганец – это был израненный солдат-афганец, находящийся в больнице на излечении. Мелкий, плюгавенький, прыщавый, но довольно разбитной. Он сильно хромал, вечно весёлое лицо было посечено уродливыми шрамами. Но несмотря на внешнее ничтожество, он внушал не просто жалость окружающих, но и глубочайшее уважение. А девичья жалость порой способна переходить и в нечто большее… Так что самая красивая девушка то ли от слепой влюблённости, то ли от глупой жалости, подарила ему, повидавшему ужасы этой безумной войны, своё самое сокровенное, девственное…

– Не может быть?! – негодовал Майер. С этой новостью Лена, эта милая Леночка, для него словно умерла.

При всём своём глубочайшем уважении к этому солдату он не мог понять, как такое могло случиться. Как этот нежный образ школьницы-недотроги, как этот хрупкий предмет его робкого юношеского волнения так грубо разбился об утёс действительности. «Как жаль, что я не „афганец“, – проскочила шальная мысль в голове юноши, – тогда бы…»

– А-а-а, это Вы, юноша, тут шум в столовой подняли! – в палату вошёл главврач со свитой.

Майер поднялся с койки.

– Да лежите, лежите, молодой человек! – улыбался сквозь казахский «прищур» главврач. – Какие у вас тут проблемы? Вы на что-то жаловались? Вас здесь плохо кормят? Да-а?

– Да! Ни маслом, ни сахаром даже и не пахнет, не говоря уж про мясо! Вовсе нет ничего! Вы разберитесь, пожалста! – подтвердил юноша.

– Что ж, ладно-ладно! Разберёмся! – поулыбались недобрыми улыбками он и свита, вышли…

«Ну вот, теперь разберутся! – наивно решил Майер и снова ушёл мыслями в историю с Леной, с афганцем, с армией как таковой. – В армию, что ли пойти, в Афган,.. а мож в военное училище сперва поступить, а?..»

– Ну что, борец за правду, давай, на выписку! – через некоторое время, в палату вошла медсестра.

– Как на выписку? – удивился юноша. – Меня же ещё не прооперировали?

– Не знаю. Это распоряжение главврача! Он решил, что для твоего же блага операция будет пока излишня, так что лечи свой тонзиллит, – заявила медсестра и тихо добавила с усмешкой, – а в другой раз меньше за правду-матку глотку рви! Будет тебе урок!..

***

Настоящее

Седьмая рота.

В парке боевых машин шла полным ходом подготовка техники к очередным тактическим учениям. Замполит седьмой роты, двадцатисемилетний старший лейтенант Хашимов сидел на броне в чёрной куртке от танкового комбеза и повседневной фуражке с красным околышем, наблюдая за вознёй механика-водителя внутри БТРа.

– Мой брат на БМП служил. Во то техника! Не то, что эта!.. Ши- ш-шин..! – двадцатилетний водитель рядовой Каримов, призванный из Ферганы, с чувством глубокого сожаления зашипел ругательства на узбекском. Cтарлей посмотрел поверх тёмных кругов очков-«хамелеонов»:

– Это почему? Чем тэбе нэ нравятся наши старушки-«шестидесятки»? 3 3 Да, то были старые «шестидесятки»* (БТР-60пб), которые глохли, подобно эпидемии, по любому поводу, не довозя на учениях множество бойцов до рубежа спешивания. На марше машина технического обеспечения, сопровождающая каждую колонну техники, то и дело ремонтировала отбившиеся от «стада» «коробочки».