Сергей Калинин - Там, где твое завтра

С сожалением Ремарка пришлось отложить и достать учебник физики. Двойку, полученную на последнем уроке, нужно было исправлять, тем более темы были как раз те, которые мне нравились больше остальных. Уж что-что, а работу транзистора я знал хорошо. И в учебно-производственном комбинате не зря выбрал электротехнику. Паять любил, схемы понимал, а уж все эти р-п-переходы смогу рассказать без труда. Всего-то и нужно – обновить в памяти.

Обычный вечер. Ужин, с разговорами о начале дачного сезона и обсуждение самого важного мероприятия весны – посадки картошки. По телевизору показывали «Шерлока Холмса», но папа грозно напомнил, что учиться за меня никто не будет. Без особого сожаления закрылся в комнате и достал Ремарка. «Не наелся – не налижешься», – я всегда успокаивал себя папиными же словами.

– Итак, – Джемма Викторовна, учительница русского языка и литературы открыла журнал, – кто у нас поделится впечатлением о прочитанном.

Сердце вот-вот обещало выскочить из груди. В классе повисла тишина, и почему-то очень хотелось закрыть глаза. Мелькнула мысль, что если нагнуться, чтобы Джемма не видела даже макушки головы, то, может быть, и повезет. Единственная мысль, которая не давала покоя, это непонимание, как можно проводить два внеклассных чтения подряд. Ведь можно же было дать домашнее задание из обычной программы, по учебнику, и я обязательно почитал бы дома и не сидел бы сейчас с трясущимися коленками.

– А вот Земцов наверняка жаждет исправить недоразумение прошлого урока. Ярослав, выходи-ка к доске и покажи нам, как ты горишь желанием исправить двойку. Дневник сразу бери.

По классу пронесся выдох облегчения, и десятки глаз с интересом провожали меня, нерешительного и потерянного, идущего к доске, как на плаху, которую я благополучно не читал. Получился каламбур, над которым в другой ситуации можно было бы посмеяться. Шансов на спасение не было никаких, и лишь маленькая надежда, что добивать второй двойкой подряд в последней четверти выпускного класса не будут, билась в груди, как спасительный маячок.

– Джемма Викторовна, я не читал. – Учительница сняла очки, медленно положила их на журнал, что предвещало начало пламенной речи, и, хорошо понимая, что будет дальше, пришлось поспешно, униженно добавить: – Я бы прочел, но нет книг. Нигде нет. Я в две библиотеки ходил.

– Есть еще городская. Есть областная. Кто ищет, тот всегда находит. Нужно готовиться и думать заранее, а не объявлять в последний момент. Не готов – нужно до урока предупредить. – Она посмотрела на Корытько Галю, отличницу и старосту класса, которая в искусстве выживания равных не имела.

Кто-то умелый построил школьную программу рассудительно и оптимально. Внеклассное чтение было у всех окрестных школ, причем в одно и то же время. Скорее всего, в паре километров отсюда стоит у доски еще один такой же несчастный, надеющийся на милость преподавателя. С каждой минутой речь Джеммы становилась все пламеннее. Я уже понимал, что апогеем должна стать моя голова, точнее, не голова, но суть не менялась. Финал показательной порки был предсказуем.

– Хорошенькое начало! – Джемма Викторовна аккуратно вывела двойку в журнале и открыла дневник. – Не поняла, а у тебя что, он даже не заполнен?

Заполнять дневник было еще одной большой проблемой. В сущности, ведь и так было понятно, где какой урок. Подумаешь, что домашние задания были напротив пустых клеток. Я-то знал, где что. Правда, незаполненной была уже третья неделя.

– Я его Галине Осиповне покажу. У себя оставлю. Садись. – Джемма тяжело вздохнула, словно я был потерян для общества окончательно и бесповоротно.

День начинался из рук вон плохо. Самое обидное, что спрашивать она больше никого и не стала. Наверное, книга была и правда интересная. Я вполуха слушал о том, как собирали наркотики, что-то про гибель волков, но картинка не складывалась. Ситуация была хуже некуда, и не хотелось даже думать, что будет, если узнает папа.

Последним шансом подсластить пилюлю оставалась физика. Сейчас нужно срочно набирать баллы по максимуму, чтобы прикрыть провал по литературе.

Шлейфман делала вид, что не замечает моей поднятой руки и мольбы в глазах. Пришлось даже сделать то, что никогда себе не позволял.

– Людмила Борисовна, пожалуйста, мне нужно двойку исправить. – Голос, предательски дрожал.

– Иди. – Она скривила рот, словно сделала над собой неимоверное усилие.

Ответ, как мне казалось, выглядел убедительно. Я нарисовал на доске несколько схем подключения, которых не было в школьной программе, стараясь продемонстрировать, что пользовался дополнительной литературой.