Сергей Калинин - Там, где твое завтра

Пролетел первый год работы. Активный поиск второй половины оказался безрезультатным, хотя шансы бывали, но что-то не складывалось. Почему-то вспомнились слова, сказанные одним из моих одногруппников на каком-то празднике: «Ты, Земцов, у нас в группе первым женишься». В то время у меня как раз закончился очередной роман с Оксаной, студенткой медучилища, и по чистому стечению обстоятельств буквально через пару дней начался новый, с Леной. Узнать, где училась она, я не успел. Расстались мы раньше. В таком калейдоскопе мне и самому казалось, что мужчина я неотразимый, а слова товарища бальзамом легли на мою романтическую душу. Но сейчас, когда прошел год с тех пор, как институт остался за спиной, а друзья один за другим прощались с холостяцкой жизнью, внезапно мелькнула мысль, что сглазили меня однозначно. Вдруг начали звать на дни рождения одноклассницы, о которых я благополучно начал забывать. Двадцатичетырехлетней девушке, согласно утвержденному стереотипу, уже пора определяться с семейным статусом, а потому вспомнили и обо мне. Пусть я и не был на первых ролях в школе, но сейчас, после института, когда оказалось, что стоял на физкультуре третьим с конца только потому, что был младше одноклассников на год, выглядел вполне нормально. Тех, на кого стояла очередь, уже разобрали, кто-то успел насытиться любовью и уже готовился к разводу. Я, похоже, был в самый раз для второго эшелона, но теперь уже у меня взыграла гордость. «Все, кто меня отверг, второго шанса не получат никогда», – мысль, может, и хороша, но мне она пришла в голову не сразу. Скорее, главную роль сыграл иммунитет: раз один раз был послан, то нарываться на еще один посыл как минимум глупо. Иногда, перебирая свои достоинства (находить их с каждым днем становилось все сложнее, слишком уж беспощадными к наличию положительных качеств оказались командировки), приходил к неутешительному выводу, что, кроме умения помнить все залеты и бесконечной ответственности, ничего хорошего во мне и не находилось.

Как итог – с одноклассницами тоже ничего не сложилось. Однажды наступил день, когда за спиной осталось двадцать пять лет жизни. Я уже разобрался, что к чему на работе, и не тушевался перед незнакомыми аппаратами, мама все так же контролировала расходы, а я все так же мечтал о самостоятельности и с каждым днем все серьезнее подумывал о женитьбе.

Представьте себе высокую нутриевую шапку грязно-белого цвета (видимо, модного в то время), утепленную куртку из такого кожзаменителя, что, поднимая руку в автобусе, чтобы взяться за поручень я чувствовал, как она поднималась вся, делая плечи неестественно высокими и широкими. Папа получил на работе высокие ботинки, напоминающие современные берцы, но реально представляющие нечто из разновидности кирзовых сапог, с тупым носом и высокой шнуровкой. «Смотри, классные какие! Ну, что я их, по работе таскать буду. Они ж модные такие. Им точно сносу не будет», – папа выставил сапоги посреди зала, и вся семья, а том числе и я кивнули. Вариант был дешевый и практичный. Все требования хорошей вещи были соблюдены, а мне, как обычно, было все равно.

Это чудо, в ботинках, непонятной шапке, куртке, которая вполне могла бы быть бронежилетом, и очках, от безысходности ставших привычными, и вошло в кабинет в первый день декабря одна тысяча девятьсот девяносто шестого года. Мария внимательным взглядом сверху вниз провела по мне и вздохнула. Теперь я уже точно знаю, что влюбиться в меня тогда могла только сумасшедшая. Оправдать интерес к моей персоне можно было бы расчетом, но и здесь не все так уж просто. Расчет – это, прежде всего, перспективы, а перспективы во мне могла рассмотреть только прорицательница типа Ванги. Нормальному человеку, как мне кажется, такая дальновидность была не под силу. И все же невероятный оптимизм, убежденность в том, что однажды я найду родственника за границей, который даст мне денег, и уж тогда точно проявятся все скрытые таланты, позволяли засыпать с верой в завтрашний день и надеждой на скорое процветание и успех.

В этот день мы уезжали в командировку. Место рядом с водителем в нашем рабочем «УАЗе» типа «буханка» заняла Лариса Петровна. Мария старалась избегать любых поездок в область, но в связи с отпуском Славы не смогла отвертеться от необходимости поехать на проверку дозаторов в районную больницу. Она разместилась рядом со мной в салоне. В этот раз с нами ехали и ребята из бригады по ремонту рентген-аппаратов. Мы уселись на скамейках, стоящих по обе стороны прохода, и подпрыгивали в такт каждой неровности на дороге. Мужики скучно ехать не собирались и начали пить, едва выехали за ворота завода. Стакана не было, но для этой цели использовали плафон для освещения салона. Продумано было все и приходилось лишь удивляться находчивости наших людей. Отказы здесь не принимались и расценивались как неуважение к коллективу. Все, что я мог сделать, это прикинуться внезапно заболевшим, чем вызвал сочувствие у коллег.