Ирина Бэйли - Навстречу Мэй

– Папа, прости меня.

Оливия обняла Зака, и он почувствовал, как слезы накатили и на его глаза, но он никогда не плакал и не умел этого делать точно так же, как и просить прощения.

– У тебя есть месяц, Оливия, – строгим голосом сказал Зак. – Тебе нужно привыкать к строгим дедлайнам. Чтобы готовый сценарий лежал у меня на столе в назначенный срок. Ты знаешь мой адрес. А сейчас пойдем куда-нибудь поедим и заодно обсудим, что я наподчеркивал в твоих историях, и я расскажу, что с этим делать. Составим план и обсудим детали. Да, и ты можешь рассчитывать на мою помощь и в течение месяца работы над сценарием. Помнишь, в том месте, где героиню спрашивает император: «Что ты задумала, Эрика?..»

Оливия взяла под руку Зака и, широко улыбаясь, зашагала навстречу солнечному дню.

Разноцветные граффити не оставили ни одного живого места на теле серых промозглых стен. Зашифрованные коды, призывные слова, странные лица, оставленные дерзкой рукой их творца, как будто протестовали против обыденности, отделяя свою территорию от остального города. Рисунки прерывались на арку театра. Над ней белым неоновым огнем горела вывеска. Повсюду воняло канализацией и раздавались оживленные голоса стекающегося к входу народа.

Тайлер почувствовал, что Люсиль сильнее прижалась к нему, когда они подходили к зданию, в котором находился театр. Она то и дело морщилась и выдыхала брезгливое « фу» . На ее длинное, красное, с глубоким декольте и длинным вырезом на правой ноге платье была накинута светло-коричневая дорогая шуба. Белые волосы были распущены и свисали упругими локонами. На губах горела ярко-красная помада, густые накладные ресницы обрамляли ее большие беспокойные глаза.

– Не могу поверить, что Вивьен пошла на такое, – говорила она, – да еще и нас вынудила опуститься до такого уровня. Ужаснее места я никогда не видела.

– А по-моему, что-то в этом есть, – ответил Тайлер.

Зайдя внутрь, они прошли по коридору, утопающему в горчичного цвета полумраке, в котором блестела розовой подсветкой висящая на стене надпись «Здравствуйте». С потолка, словно вздутыми венами, нависали металлические трубы. На некоторых стенах были оставлены каракулями черные надписи.

– Ну и местечко, – выдохнула Люсиль, – меня сейчас стошнит в прямом смысле.

Она никогда не говорила о своей беременности, и Тайлер уже было совсем об этом забыл, но теперь ему снова стало не по себе от этой мысли.

Покатый зал с бордовыми сиденьями, словно горный склон, спускался к небольшой сцене, вмещая не более ста человек. В зале было темно, и только по стенам гирляндами были развешаны круглые, излучающие белый свет, лампочки. На потолке, грубо изогнутом аркой, черным ожерельем висели погасшие прожектора. Сцена выглядела небольшой пещерой, освещенной неярким красным светом. Каменный узор на бежевых стенах напоминал пробку из-под шампанского.

Разодетый в дорогие наряды народ неспешно пробирался к своим местам, как будто подтверждая старую поговорку, что не место красит человека, а человек место. Кто-то перешептывался неуверенным голосом, кто-то громко смеялся, держа в руках бокал из-под шампанского, а кто-то, как Люсиль, недовольно морщился от обстановки. Тайлер никого не знал, в отличие от его жены то и дело раздающей приветствия по сторонам.

Точнее, Тайлер знал только Зака и Оливию, которые стояли рядом со сценой и что-то обсуждали. Он пригласил их в последний момент, после того как Зак позвонил и сказал, что у него есть к Тайлеру серьезный разговор. Тайлер ответил, что с него хватит серьезных разговоров, и предложил для начала встретиться в несерьезной обстановке. Зак знал, что когда Тайлер так говорил, это означало что-то интересное, и сразу принял приглашение.

Люсиль увидела Вивьен и, отчаянно махая рукой, пошла ей навстречу, отпустив руку Тайлера. Он же направился к Заку. Поздоровавшись с ним и представившись Оливии, он снова отметил в друге перемены, как будто это было безмолвным условием в их отношениях: не встречаться до тех пор, пока не изменишься.

Несмотря на прежнее наличие живота, Зак выглядел свежее и ухоженнее. И стал напоминать самого себя лет этак пять назад. Темные волосы были аккуратно зачесаны назад, лицо гладко выбрито. На нем были дорогой темно-синий костюм и светлая рубашка. На Оливии было расклешенное от талии легкое платье цвета шафрана. Шелковистые кудряшки словно золотой рамкой окаймляли ее одухотворенное лицо без макияжа. Несмотря на плотную фигуру, она показалась Тайлеру воздушной. Оливия не была красавицей в прямом понимании этого слова, но ее естественность и непринужденность делали ее обворожительной в более глубоком толковании красоты.