Евгения Перова - Другая женщина

Хотя обе семьи только и мечтали их поженить, сообщение о свадьбе застало всех врасплох. Димка пошел в школу с восьми лет, потому что много болел. Восемнадцать ему стукнуло как раз в день экзамена по физике. Так что осенью Дона Артемио ждала повестка в военкомат. Томке восемнадцать исполнялось 23 августа: «Тоже мне, Дева! Какая из нее Дева – натуральный Скорпион!» – злословила толстуха Наташка Федотова, в очередной раз пострадавшая от острой на язык Томки. Поженились Дон с Тигрой 24 августа, выдержав нешуточные баталии с родственниками и друзьями: отцы с матерями и Димкины сестры дружно уговаривали не спешить, Томкины «братаны» насмешливо жалели бедного Димку, друзья недоумевали – куда торопиться-то?! И даже сам Димка вдруг предложил:

– Том, а правда! Куда мы спешим-то? Давай я отслужу, а там видно будет, а?

– А вдруг ты не вернешься?!

– Паду смертью храбрых?

– Да ну тебя! Мало, что ли, гибнут?! Вдруг тебя в Афган пошлют?!

– Да сейчас вроде как уже не посылают…

– А вдруг ты там подцепишь кого-нибудь?! Какую-нибудь девицу?

– В армии?!

– Там где-нибудь! Будут же у тебя увольнительные и всякое такое…

– А ты не подцепишь?

– Я?! Да кому я нужна!

И Томка вдруг горько заплакала: никто, никто не понимает, как она на самом деле не уверена в себе, как ей тяжело, как страшно остаться одной, без Димки! Хотя внешне, может быть, и казалось, что Тигра верховодит в их дуэте, она-то знала, как обстоит дело в действительности. Без Димкиной постоянной поддержки и участия, без его слегка насмешливой нежности она бы просто не выжила. Знать-то Томка знала, но редко допускала это знание в свою голову – еще чего! Нельзя показывать свою слабость никому, даже Димке. Поэтому она почти никогда не плакала и очень не любила, когда ее жалели. Но сейчас слезы лились ручьями, она никак не могла успокоиться. Димка обнял ее и посадил на колени:

– Ну, что ты, малышка? – Тигра ненавидела это идиотское «малышка!», но стерпела. – Бедная моя, глупая девочка… Куда ж я от тебя денусь, что ты! Никуда не денусь… Мы поженимся… Все, как ты хочешь! Только не плачь…

Он утешал ее, нежно гладя по голове, а потом поцеловал – раз, другой, все нетерпеливее. И поцелуи эти чем-то отличались от прежних – Томке, правда, некогда было заниматься сравнительным анализом качества поцелуев, потому что она тут же отключилась. А очнувшись, некоторое время оторопело моргала – так вот о чем ей толковала Варька! Пожалуй, это и правда здорово…

Они таки поженились и прожили вместе уйму лет, и родили сначала Катюшку, потом Антошку, но такую остроту ощущений, как при этих утешительных поцелуях, Томке довелось испытать всего пару раз – они с мужем занимались сексом подобно фигуристам, все время исполняющим одну обязательную программу и не подозревающим о существовании произвольной. Томка думала, что дело в ней: ну, не дано! Она даже не догадывалась, что Димку особенно возбуждает ее редко выказываемая слабость – та женственная кротость и нежность, которую она считала «бабством» и изживала из себя, как могла.

Дама, в недобрый час встретившаяся ей в Царском Селе, была воплощенной женственностью, и сколько бы Томка ни восклицала про себя: «Господи, что он только в ней нашел?! Она же старая! И хромая!» – в глубине души понимала, чем именно Людмила могла привлечь Димку, ведь и сама сразу же поддалась ее теплому обаянию: мягкая, внимательная, добрая, слушающая, сочувствующая. Другая женщина. Не такая, как Томка.

Возвращаясь из Царского Села в город, Тамара лихорадочно перебирала состоявшийся с Людмилой разговор – думала, анализировала, вспоминала. И назавтра занималась тем же – осталась в гостинице, отговорившись несуществующей головной болью, и отпустила детей одних:

– Только далеко не ходите, у нас поезд в четыре!

Катюшка клятвенно обещала, что они ни за что не станут забираться в питерские дебри, а покрутятся на Невском и Дворцовой площади. Тома собрала вещи, а потом улеглась на кровать и опять принялась вертеть калейдоскоп догадок и воспоминаний – и чем больше она этим занималась, тем больше уверялась, что все так и есть: Настя – Димкина дочь, а Людмила… его… любовница! Ей даже про себя было гадко произнести это слово. Тома только никак не могла понять, прекратились эти отношения или нет: с одной стороны – «я помогла ему вернуться в семью», а с другой – «мы часто встречаемся»! И как это понимать?! Теперь она жалела, что так стремительно рассталась с Людмилой – вот дура! Надо было остаться, еще порасспрашивать, прояснить все до конца!