Таня Винк - Мое второе Я

– Зоя, ты меня слушаешь?

– Да! – Зойка выпрямляет спину.

– А мне показалось, ты где-то витаешь.

Гришко смотрит на нее с пристальным вниманием.

– Нет, Денис, я нигде не витаю, я вспомнила, как все было… – Она втянула носом воздух. – Ну… я круглая дура.

– Перестань! – Денис хмурится.

Она поднимает руку в протестующем жесте:

– Послушай, мы с тобой не одну рюмку водки выпили, так что могу сказать правду: я все понимала, только признавать не хотела. А давай я кое-что угадаю.

– Давай.

– Они познакомились в декабре прошлого года. – Не мигая, она смотрит майору прямо в глаза. – Двадцать первого декабря. Правильно?

Денис Ильич подается вперед, заглядывает в лежащие перед ним бумаги и удивленно вскидывает брови:

– Да, твой муж и Марина Дудина познакомились двадцать первого декабря.

– Ну вот, – Зоя усмехается и разводит руки в стороны, – все совпадает. Двадцать первого днем он позвонил с работы и сказал, что отправляется в срочную командировку. И я уже тогда по его голосу поняла: что-то не так. Потом звонок в начале одиннадцатого, мол, они уже в Киеве. Они – это он и Владимир, и я снова уловила ту самую интонацию. Видишь, я тот день по минутам помню. – Она задумывается на пару секунд и продолжает: – Саша вернулся двадцать третьего, и вот тогда я почувствовала, что он был с женщиной. Денис, мы ведь это всегда видим. – Она криво усмехается. – Мы видим измену точно так же, как любовь. И предательство видим. Вопрос только в том, быть честными с собой или нет. Да… Это вопрос. – Она подняла вверх указательный палец. – И еще вопрос: что делать, если все понятно и прозрачно? Знаешь, что я сделала, когда он вернулся? Я улыбнулась, будто ничего не произошло. А он меня поцеловал, точнее, клюнул в щеку, как петух, – она коротко засмеялась, – и я вернулась к приготовлению ужина. А нужно было взять Таню за руку и уйти к чертовой матери. – Ее взгляд темнеет. – Да, уйти сразу… Почему я не ушла? Потому что всегда надеешься на лучшее. – Зоя ударяет кулаком по подлокотнику кресла. – Он сволочь, – гневно цедит она сквозь зубы, глядя в пространство перед собой, – скотина, животное! Из-за грязной шлюхи подставить под удар жизнь дочери! Я убью его! – Она вскидывает подбородок, и на ее раскрасневшееся лицо наползает маска вызова. – Покажи мне все, что у тебя есть. Меня уже мало чем можно напугать.

Зоя поворачивается к экрану и скрещивает руки на груди.

– Знаешь, – произносит она, пока Денис открывает папки на большом экране, подключенном к ноутбуку, – я даже не могу точно сказать, что сейчас чувствую.

Она хмурится и трет пальцами лоб.

– Понимаю, это все тяжело.

– Нет, – она медленно качает головой, – уже не тяжело. Ты мне все рассказал, так что я вижу, куда следует двигаться. Неизвестность позади, а страшнее неизвестности ничего нет. Денис, я же видела, что он вел себя неадекватно, но мне в голову не могло прийти, что он как-то связан с вымогателями. Это что ж у человека в голове, а? Чтоб с такой бабой связаться?

Всего лишь на пару секунд ее лицо мрачнеет, а затем она распрямляет плечи:

– А что ему будет за вранье, за намеренное неоказание помощи следствию? – Она усмехается одними губами.

– Что ему будет? Его действия подпадают под статью о сокрытии информации от следствия, наказание будет, но условное.

– Жаль. – Зойка барабанит пальцами с коротко стриженными ногтями по деревянному подлокотнику, и Денис слышит ее шумное дыхание. – Вот сволочь!

Стены его кабинета сотни тысячи раз были свидетелями подобных разговоров, но привыкнуть к ним и оставаться равнодушным к невинным людям он так и не научился. Хотя абсолютно невиновных в своей беде не существует – каждый невиновный, сам того не сознавая, в какой-то мере становится соучастником преступления против себя.

– Надо же… Пятнадцать лет коту под хвост… Денис, а сколько светит этим сволочам?

– По статье сто восемьдесят девятой части четвертой Уголовного кодекса Украины за вымогательство и угрозы жизни предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от семи до двенадцати лет с конфискацией имущества.

– Жаль, что не пожизненное.

– Согласен, таких ублюдков тюрьма не меняет. Смотрим?

– Да.

– Это протокол допроса Марины Дудиной.

Ему нелегко наблюдать за Зоей не потому, что он давно знает ее и всю ее семью, а потому, что за полтора месяца непрерывного шантажа Зойка, веселая, талантливая художница-иллюстратор, превратилась в скелет, обтянутый кожей, и на нее теперь страшно смотреть – даже макияж не скрывает изможденность и невероятную усталость. Да, многие мужчины ходят налево, но чтобы вот так, как ее муж, связавшись со столь омерзительной особой… Это надо постараться. Или захотеть. Захотеть сильно. Ох, сколько тараканов в головах людей! С виду приличный человек, а внутри труха.