Людмила Рыжова - Туман

Глава 7

–Ну что же Вы, голубчик, нельзя же так. Позвать надо было. Недалеко я тут. А Вы сами все…Нельзя так, батенька. – медсестра причитала, укладывая под голову больного измятую подушку. Своей речью она напоминала медсестру XIX века. И употребление этих слов: «голубчик», «батенька». Да и образ ее соответствовал этому представлению необычайно: вместо белого халата – темное платье в пол, поверх которого был одет белый фартук с широкими лямками на плечах. На голове ее красовался белый платок, завязанный на затылке. Волосы убраны на пробор и затянуты в тугой большой пучок. Видимо, Наталья Сергеевна, несмотря на свой возраст, могла еще похвастаться богатой копной волос. Сам ее возраст, при этом, сложно было определить: лицо было явно уже не молодое, но не испещрено морщинами, как у старухи. Напротив, кожа была гладкой, хотя уже и потеряла былую девичью упругость. Выбивалась из образа лишь одна деталь: из кармана фартука торчал мобильник. И в это мгновение он зазвонил. Наталья Сергеевна взяла трубку. Некоторое время она слушала торопливое щебетание ее абонента. Потом ответила:

–Нет, Дашенька. Такого человека в нашей больнице нет. А ты спроси, может быть ее интересует мужчина лет 50-ти, высокий… Имя, к сожалению, сказать не могу. Он после ДТП ничего не помнит…Нет? Жаль… И никому то он не нужен…

Потом медсестра, вспомнив, что находится рядом с тем, о ком сейчас шла речь, виновато улыбнулась. Присела рядом на стул.

–Рано или поздно и Вас найдут. Да и сами Вы скоро все вспомните и отправитесь домой. Заждались, поди уже Вас, – и она снова улыбнулась. – А пока дайте-ка руку. Надо снова капельницу поставить. Ну ка, поработайте кулачком… Так, – Наталья Сергеевна нащупала вену, -Ну…Вдохнули… Вот и ладненько. Вот и молодец. Больше руку не дергай. Лучше зови. Если я не смогу придти, Надя, моя помощница тут же явится. Давай ка я тебя водичкой напою… Вот и молодец. Губы сам помажешь? А то я хоть давай, – она говорила, как с маленьким ребенком… Или с душевнобольным… Нет, лучше думать, что с маленьким. – Через час обед принесут… Ну ладно, пойду я… А ты зови, -перешла она на свойский тон, показывая, что прониклась своим подопечным и, если он позовет, тут же придет. И Надя никакая ей не нужна.

Через час та самая Надя, широко улыбаясь симпатичному пациенту, вкатила тележку с обедом. Он был совершенно незамысловатый: вермишелевый суп, тушеная картошка с морковью и небольшим куском куриного мяса, чай и кусок белого хлеба. Но какой ото всего этого шел запах! Как говориться – «слюнки потекли». То ли от того, что Он давно ничего не ел, то ли потому, что обед действительно хорош на вкус, несмотря на свою простоту, но такой вкусной еды Он еще никогда не ел. Буквально за несколько минут все тарелки опустели. На подносе остались лишь крошки.

Надя с любопытством все это время наблюдала, с какой жадность Он ел. Потом снова заигрывающе улыбнулась, собрала посуду и укатила тележку из палаты.

Ему стало казаться, что обед прибавил ему огромное количество сил. Вот сейчас бы встал и побежал. Он вздохнул полной грудью, как бы собираясь уже бежать, но ощутил резкую боль.

– Да… Далеко со сломанными ребрами не убежишь, – грустно улыбнулся Он, даже не подозревая, что сейчас повторил слова Натальи Сергеевны, сказанные совсем недавно о Нем.

Но, тем не менее, здоровье Его шло на поправку. Температура перестала подниматься. Рана на голове стала быстро заживать. Голова болела совсем редко и никогда больше не кружилась. Цвет лица потерял серый оттенок болезненности. Ночью Он больше не метался по кровати, а крепко спал. Лишь днем, страдая от скуки и одиночества, Он надолго погружался в забытье, пытаясь вспомнить, кто Он. К сожалению, это не удавалось. Любые попытки терпели сокрушительное поражение. Но Наталья Сергеевна, которая часто заходила к Нему, всегда подбадривала, обнадеживала, и Он тогда не сильно вдавался в унынье, веря в то, что все вспомнит завтра. Когда же «завтра» ситуация повторялась с «завидной» точностью, и Он снова ничего не мог вспомнить, наступало время думать, что в следующее «завтра» все будет иначе.

Так прошла не одна неделя. Просветление в сознание так и не наступило.

В больницу приехала проверка. Два мужчины почтенного возраста в далеко не дешевых пиджаках и, под стать им, немолодая женщина с недовольным лицом, в сопровождении главврача, известного уже нам, как Олега Васильевича, расхаживали по коридорам, заглядывали в палаты, ястребиными глазами осматривали каждый уголок в них, смотря при этом как-то сквозь пациентов, морщились от спертого запаха, хорошо сдобренного медикаментами и хлоркой, и бежали дальше. В их портфеле лежал акт обследования больницы, который в мыслях проверяющих был уже давно заполнен еще до приезда сюда. И было совершенно не важно, что они увидят сегодня. Минимальный размер штрафа был давно определен. Целью было найти еще что-то, чтобы этот размер увеличился в разы. Потому и лица у проверяющих были недовольны, поскольку придраться было не к чему. Последней надеждой для них оставался кабинет главврача, где находились главные документы. Туда наша комиссия и торопилась… Дошли… Долго рылись в бумагах… Тщетно…Потребовали медкарты пациентов, долгосрочно находящихся на лечении… Добрались до карты, где в графе «ФИО» карандашом было помечено – «не установлено». Посмотрели на время пребывания – два с половиной месяца. Детально изучили историю болезни. Оказалось, пациент давно здоров, не считая полной амнезии. Попытки Олега Васильевича оправдаться и защитить пациента привели к крикам, неправомерным обвинениям со стороны проверяющих. Больше всех кричала женщина, временами переходя на визг. По заключению комиссии оказалось, что и койкоместо Он занимает зря, и медицинские препараты тратятся на Него тоже зря, поскольку «человек этот совершенно здоров», и «пристроился он здесь на всем готовом», и «если нравится» Олегу Васильевичу, «пусть забирает его к себе, а здесь ему не место». И вообще, «это превышение своих служебных полномочий» и «ущемление прав других пациентов, в том числе, потенциальных»…Вердикт был неутешительным: выписать сегодня же!