Людмила Рыжова - Розовый снег

Теплый кофе разливался по всему телу приятной истомой, и она пила медленно, наслаждаясь каждым глотком. Это были редкие минуты, когда она позволяла себе не спешить, за исключением времени, посвященного детям.

Глава 2

За окном уже давно расцвело, и жаркое июльское солнце даже начинало припекать, несмотря на начало дня. Но, тем не менее, её силуэт на фоне ярко освещенного окна казался немного оттененным, и тем отчётливее можно было рассмотреть черты её фигуры. Ей было уже 34 года, она многое тянула на своих плечах в одиночку, но стан её от этого не стал менее стройным и привлекательным. Черты лица её были достаточно тонкие с аккуратным изящным подбородком. Глаза с большими зрачками в радужной оболочке серого цвета, но обрамленные чёткими зелеными лучиками, что придавало им некую гипнотичность и очарование. Но если не вглядываться в их цвет, первое, что приходило на ум, их глубокая грусть. Длинные темно-русые волосы слегка завивались, но она их, в основном, носила убранными в аккуратную прическу. Но один нижний локон всегда выбивался из этой прически и, как-то по-детски, игриво лежал у неё на шее. Она каждый раз пыталась с ним справиться, закалывая его. Но он все равно настойчиво топорщился, а потом тихо выбирался наружу и занимал свое «законное» место на шее.

Несмотря на свой достаточно жесткий характер, она была очень ранима в душе. Её легко было обидеть. При этом она не помнила долго этих обид и быстро отходила. Она никогда не была конфликтным человеком. Но если дело касалось её детей, она превращалась в некую разъяренную кошку, которая, несмотря на свои размеры, могла вцепиться в многотонного исполина.

Она никогда не щадила себя и не боялась физической работы. И результат этой работы в её понятии должен был быть только один: деньги, на которые она могла бы купить маленький кусочек счастья своим детям. Наверное, это было следствием того, что её материальный достаток был скорее недостатком, несмотря на её старания. Разрывать себя одну на двоих детей было весьма нелегким занятием. Но, глядя на то, как брат с сестрой играют, как они радуются обновкам, пусть и скромным, ей становилось гораздо теплее на душе. Она понимала, что усилия потрачены не напрасно. Часто она думала, что было бы с ней, если бы не было детей, и понимала, что просто пропала бы.

Глава 3

Когда она встала, было еще достаточно рано, и дети спали. Но за размеренным завтраком, который состоял из одного лишь кофе, она не заметила, как пролетело время. Из детской спальни послышалось сначала какое-то копошение, а потом приглушенный шепот:

– Ты куда собралась, пускай мама поспит.

– Я хочу первой её поздравить с Днём рождения!

– Подожди, мы же вчера договорились, что сделаем ей утром сюрприз, но только когда она проснётся.

– Так нечестно. Я девочка, и я – маленькая. Мне нужно первой.

Дальше послышалась опять какая-то возня. По всей видимости, брат пытался удержать сестру, но, учитывая её генетическую настырность, она явно не хотела уступать.

Людмила улыбнулась, поставила тихо чашку на стол и на цыпочках подошла к двери.

– И что здесь за мышиная возня?! – улыбаясь, спросила она, подглядывая в слегка приоткрытую дверную щель.

Дети, услышав голос матери, перестали спорить и обернулись в сторону двери, но никого не увидели, и в глазах промелькнуло легкое недоумение.

Людмила открыла дверь и, улыбаясь, вошла в комнату. Дети сорвались с места и бросились к ней.

– С Днём рождения, с Днём рождения! Я первая, я, я, я! – кричала на ходу Снежана, с разбега обнимая мать за талию и подпрыгивая, чтобы поцеловать её.

Людмила взяла её на руки и сама поцеловала.

– Спасибо, моя маленькая.

Влад подошел более степенно, к чему обязывал его возраст.

– С Днем рождения мам! Я тебя люблю.

– Спасибо, мои хорошие, – Людмила обняла их сразу обоих, от чего Снежана тут же закопошилась у неё в руках, пытаясь выкарабкаться.

– Мам, ты что, я же раздавлюсь!

Маленькой, с огненными рыжими волосами девчушке было всего три года, но, учитывая, что она была похожа на отца не только внешне, но и всем своим крошечным внутренним мирком, с ней было порой очень тяжело сладить. Несмотря на своё миленькое личико, которое, по идее, должно было указывать на кротость души и нрава, характер у неё был как маленькая льдинка. Она могла больно уколоть, но таяла от любой ласки. В своих детских убеждениях она стояла на своём до последнего, даже если при этом знала, что за свою своенравность может поплатиться очередной покупкой игрушки. Хотя Люда была слишком мягкой в этом ракурсе, и не купленная в срок игрушка потом всё равно попадала к потенциальной владелице в её маленькие загребущие ручонки. Но, надо отдать должное – Снежана была в душе всё же очень добрым человечком и, как бы «исподтишка» пыталась в чём-то угодить матери, например, нарисовать её портрет, что, по сути, являлось её любимым занятием. Портреты мамы, брата и самой Снежаны были развешаны, разложены и спрятаны где только можно в необъятном количестве. Правда, на первый взгляд, сложно было сразу определить, где какие части тела находятся, и кому принадлежит шедевр. Но всё равно, Людмиле было очень приятно, когда дочь бежала со всех ног, сотрясая воздух очередным творением. Затем она мостилась на коленях у матери и в ярких образах, переворачивая порой слова до неузнаваемости, начинала рассказывать, кто был запечатлен на измятом альбомном листе. Неизменным в её картинках оставалось одно: если к руке Снежаны было пририсовано большое цветное пятно, это означало только одно: её за руку держал папа. Она так и не успела его увидеть, но он представлялся её яркой звёздочкой, потому что жил на небе, но иногда спускался на ночь, совсем ненадолго, чтобы поцеловать её перед сном. Каждый раз, когда Снежана доставала альбом с фотографиями, Люда уходила в другую комнату, чтобы дочь не видела её слез. Оттуда она слышала, как дочь лепетала: