Ольга Демидова - Любовь нечаянно нагрянет

Однажды в учительской раздался звонок телефона – Луговая подняла трубку.

– Светлана Марковна, зайдите ко мне! – голос Колесникова не предвещал ничего хорошего – она подметила это краешком сознания. Не успев придать этому значения, улыбаясь, вошла в директорскую, где напротив Ивана Ивановича сидела специалист отдела образования, полная женщина с гордым, заносчивым лицом. Это была мать Вити Топорова, нерадивого и медлительного увальня из 10 класса.

– Садитесь, – сухо проговорил шеф и с ходу заявил подчинённой: – Лидия Вадимовна считает, что вы необъективно поставили по вашим предметам отметки её сыну.

– Почему меня должны устраивать ваши тройки, когда Елизавета Романовна оценивала его знания выше?! – кичливо проговорила дама, когда Светлана недоумённо воззрилась на неё.

– Но «четвёрки», поставленные Кутяповой, не соответствует знаниям, имеющимся у Вити. Он ленится, не готовится к урокам, сочинения его пестрят грамматическими и прочими ошибками, отличаются незнанием текста. Откровенно говоря, даже эта оценка натянута, не заслужена, так что претензии ваши необоснованны, – литератор развела руками.

– Что вы себе позволяете? – вспылила начальница, задетая нелестной характеристикой сына. – По-вашему, Елизавета Романовна необъективна?

– Выходит так! Кому, как не мне, учителю, знать, кому какую оценку ставить? – сердце её от крика «мадам» Топоровой застучало неровно, с перебоями. В выпуклые глаза с тяжёлыми опухшими веками словно кто-то бросил горсть колючего песка – они заслезились.

– Вы сейчас пойдете и исправите тройки на более высокие отметки, – вмешавшись в их перепалку, распорядился директор тоном, не терпящим возражений. Даже картавости в его словах не было заметно.

– И не подумаю! – закусила удила Светлана – сердце зачастило сильнее. – Кутяпова нанесла вред подростку, поставив «четвёрки» в угоду его матери. Он и решил, что можно без усилий с его стороны продолжать получать хорошие оценки.

– Но Витеньке поступать в институт в следующем году! – воскликнула Топорова, глядя на упрямую учителку в упор одновременно сердитыми и растерянными глазами. – Разве он с тройкой попадёт туда?

– Время ещё есть, – Луговая поднесла руку к груди, словно пытаясь унять участившееся сердцебиение. – Я готова позаниматься с ним дополнительно, но и самому ему придётся налечь на учёбу: глядишь, выправим ситуацию. Будет лениться – останется на бобах!

– Этого я так не оставлю – вы вылетите из школы! – возмущённо взвизгнула надменная особа, чья гордость была задета. Чувствуя себя несчастной и уязвлённой, она впала в ярость, теряя способность здраво мыслить и соображать.

Светлана вздрогнула, поёжилась от крика высокомерной чиновницы. Считая виноватой учительницу, та не простит, будет мстить ей. Душевное равновесие Луговой было нарушено – «песок» мелкими иглами продолжал вонзаться в белки, от рези в глазах сверкали слезы, сердце, словно от нанесённого в грудь удара сапогом, щемило.

– Воля ваша! – она старалась не выдать волнения и беспомощности, но голос, помимо воли, дрогнул, зазвенел; иглы в глазах выдавили прозрачные шарики слёзинок, которые сползли по впалым щёкам – она смахнула их платочком. Вот так всегда: в самый ответственный момент, когда нужно сохранить самообладание, достоинство, не терять лица, болезнь, недоброй рукой стиснув сердце и выжав слёзы, низводит её ниже плинтуса. И всё же, чувствуя свою правоту, она не сдавалась: – Увы, исправить тройки без дополнительных занятий и усилий самого Вити не смогу – совесть не позволяет, стыдно перед учениками лицемерить и лгать!

– Хватит! – чувствуя уязвимость больной учительницы, стукнул вдруг кулаком по столу Колесников. – Я вам приказываю!

– Я такие приказы не собираюсь исполнять! – в сердцах воскликнула Светлана; голос её, задрожав, сорвался. Бледная, она соскочила со стула, бросилась к двери. Солёные злые слёзы отчаяния, хлынув, полились градом. Так с мокрыми глазами женщина и появилась в учительской, где сидели меланхоличный рослый Попов и Тамара Жеребова, смуглая, черноволосая особа.

– Что с вами, Светлана? – Николай Ильич вскинул на неё удивлённые круглые глаза. Луговая, всхлипывая, поведала о сути дела. Тот, вздохнув, обречённо махнул рукой: – Не я ли говорил, что наплачемся с ним?!

– Ты же хотела, чтобы он стал директором, – нечего на зеркало пенять, коли рожа крива! – с ехидным укором добавила Жеребова.

С тех пор относительно спокойная жизнь в школе для Луговой закончилась – начались сплошные неприятности.