Ольга Демидова - Любовь нечаянно нагрянет

Светлана Луговая, приглашённая на приём к шефу, с грустью окинула безбрежную роскошную синь вечного и глубокого небесного океана. После продолжительных надоевших дождей, принёсших с собой грязь и слякоть, установилась ясная, солнечная погода, вёдро. Молодая женщина вздохнула, возвращаясь мыслями к житейским проблемам. Очистив от налипшей грязи резиновые сапожки, вымыла их плавающей в железном корытце воде щёткой и подняла глаза на незамысловатое двухэтажное бетонное сооружение, где в ряду других учреждений размещался и отдел образования. Аскетически-монашеский вид этой архитектоники, явно не красящей местность, свидетельствовал об отсутствии даже намёка на какие-то излишества и усилий зодчего. Природа пыталась хоть как-то скрасить деяние рук человеческих – синькой отражались в окнах прямоугольной коробки голубизна неба и пушистые лебединые облака. Просвечивая зелёным глянцем узорчато-шатровых кронов, возле деревянной оградки стояли призадумавшиеся берёзки в белоснежных платьицах. Учительница поднялась на второй этаж, приоткрыла дверь в кабинет Калюжного.

– Светлана Марковна, добрый день! Проходите, садитесь! – заведующий отделом образования, светло-русый, с открытым взглядом синих глаз мужчина, приветливо и благожелательно поприветствовав её, жестом указал на стул против себя.

– Здравствуйте Василий Михайлович! Рада видеть вас в добром здравии, – губы молодой, лет под 30 женщины растянулись в усталой, вымученной улыбке, тёмные тонкие брови на овальном бледном лице взметнулись подобно крыльям птицы. Ей было приятно бывать в кабинете шефа, мягкосердечного, мудрого, всегда готового добрым, окрыляющим словом отогреть сердца подчинённых. Присев, она сняла слегка затемнённые дымчатые очки, смахнула платочком влагу со слезящихся и припухших глаз, протёрла стёкла и снова водрузила на нос.

– Как дела? – улыбаясь, спросил шеф. Он уселся напротив, за столом, и, не дожидаясь от пасмурной, опечаленной чем-то Луговой ответа, вдруг тоже нахмурился: – Ваш директор всё пьёт?

– А вы откуда знаете? – пухлые губки женщины сложились в округлую форму, впалые, бледные щёки слегка порозовели под напором явной симпатии, исходившей от Калюжного, искреннего, доброжелательного его тона.

– Ну, скажем, находятся осведомители, – уклончиво заметил тот и, протянув руку, коснулся её ладони, лежащей на столе. – У меня к вам предложение, Светлана Марковна!

– Какое? – потупившись от мягкого, ласкового прикосновения ещё не старого мужчины, тихо и кротко спросила она.

– Надо вам возглавить школу! – произнёс Василий Михайлович, глядя в глаза собеседнице, чтобы подчеркнуть значение слов своих. Заметив протестующий жест Луговой, торопливо добавил: – Больше некому!

– А если завуча Моркину назначить? – предложила та, подняв на него выпуклые серые глаза, которые, сняв очки, снова промокнула от набегающей влаги. – Она любит власть, буквально наслаждается, пользуясь ею.

– Вот именно – власть любит, а не работу и людей. Корыстна и надменна! Сама знаешь, каково терпеть несносный её характер! Пусть завучем пока трудится! – отметая возражения, твёрдо сказал Калюжный.

В этом, пожалуй, Светлана согласится с ним. Как она могла предложить кандидатуру Евгении Львовны в качестве директора, не подумав о последствиях? Стань та директором, никому не будет продыху от её деспотизма, и, в первую очередь, самой Светлане! Она хорошо знала всю подноготную завуча, так как училась с ней в одном классе, сидела за одной партой; правда, дружбу их вряд ли можно было назвать искренней. Верховодила в их дуэте Моркина, и, учитывая покладистость Светы, её готовность помогать людям, Женя же и извлекала выгоду из их приятельских отношений. Гордая, заносчивая, она загружала Светлану своими проблемами. Пока та бегала, хлопоча по поводу её дел, или советовала, как поступить, все было хорошо, но стоило ей заикнуться о своих затруднениях, Моркина равнодушно перебивала и уводила разговор в сторону.