Кендалл Райан - Игра в обороне

Я держу себя в руках достаточно долго, чтобы не вызвать никаких подозрений, а затем выхожу, нырнув в коридор, где слезы начинают падать еще до того, как я добираюсь до лифта.

Мне нужно бежать с места преступления, но я и не думаю ехать одна домой. Я пишу своей лучшей подруге, Бекке, пока еду к ней.

«Мне нужно выпить»

Она отвечает, когда я усаживаюсь на заднее сиденье «Убера». Она не берет на себя труд указать на то, что сейчас всего десять утра.

«Что стряслось?»

«Джастин, мать его, Брэди»

Она знает о моих чувствах к нему. Моя глупая тайная влюбленность никогда не была тайной для нее. У нас было мало секретов друг от друга, если они вообще были.

«О, детка»

Свое последнее сообщение она сопровождает смайликом с ножом, и я, словно сумасшедшая, издаю тихий смешок на заднем сиденье авто.

Несколько минут спустя водитель притормаживает и останавливается у ее квартиры, и Бекка втягивает меня внутрь, крепко обняв.

– Какого черта он сделал на этот раз?

Я знаю, она думает, что он сделал что-то бесчувственное, например прямо на моих глазах спутался с охотницей на хоккеистов. Правда, очевидно, гораздо хуже. И я не собираюсь выпаливать ее прямо на пороге.

Бекка ведет меня внутрь, затем останавливается на кухне, чтобы налить себе чашку кофе.

– Хочешь? У меня есть и водка, если ты всерьез писала об алкоголе.

– О боже, – я издаю стон. – Никогда больше не стану пить водку.

Я сама беру бутылку воды из холодильника и иду за Беккой в гостиную.

– Что, черт подери, произошло после того, как я уехала? – спрашивает она.

Бекка была с нами в баре после игры. Она близкая подруга и для моего брата, но не большая любительница вечеринок, поэтому решила поехать домой, а не возвращаться к Оуэну и Джастину.

Я тяжело вздыхаю. И я могла сделать то же. Пора сорвать пластырь.

– Я переспала с Джастином этой ночью. – Так странно говорить это вслух.

Рука Бекки вспархивает к губам.

– О боже. В смысле?..

– Да.

– Но… – начинает она.

– Да, – повторяю я.

– Что случилось? Я не понимаю.

Значит, нас таких двое. Я стояла в его комнате, а в следующую секунду – уже лежала на кровати, запустив руки в его волосы, а он целовал меня до потери сознания.

– Мы пили вместе. Он казался таким печальным. Это не похоже на него. Затем мы начали целоваться и…

В глазах у меня стоят слезы, и я быстро смаргиваю.

– Где это случилось? – спрашивает Бекка.

– В его спальне.

– Оуэн знает?

Я качаю головой, подтягивая ноги на диван.

– Никто не знает. Даже Джастин.

Брови Бекки взмывают вверх, она делает удивленное лицо.

– Эмм… как это возможно?

– Этим утром мы проснулись рядом, и он даже не помнил прошлой ночи. Я не знаю, что, по его мнению, случилось ночью. – Я глубоко вздыхаю, задерживая воздух в легких. Медленно выдыхаю, и сердце болит. – Он забрал мою девственность, и он даже не знает об этом.

Бекка придвигается ближе на диване и вновь заключает меня в объятия.

– О, дорогая. Пошли его подальше. Такой засранец.

Тихие слезы катятся по моим щекам, пока она обнимает меня. Она знает всю мою историю с Джастином. Нашу детскую дружбу. Мои тайные томления. Уже многие годы она наблюдает за всем этим из первого ряда.

Когда я беру себя в руки, она протягивает мне коробку бумажных платочков.

– Это не вполне его вина, Бекс. Тут есть и моя вина. Я, наверное, даже стала инициатором. В смысле, секса. – Я в смущении опускаю голову, потому что это действительно так.

– Вот оно, Элиза. Люди обращаются с тобой так, как ты позволяешь им с собой обращаться.

Я закатываю глаза.

– Умоляю, это звучит как строчка из пособия «Помоги себе сам».

Она пожимает плечами.

– Если слово ложится в строку, детка.

Бекка обычно не такая жестокая, и это говорит о том, что я действительно совершила колоссальную ошибку, переспав с Джастином прошлой ночью. Конечно, он мой друг. Но в еще большей степени – он кобель и не славится особым уважением или внимательным отношением к противоположному полу. Наверное, я надеялась, что стану исключением из этого правила. Глупо, я знаю.

– Ну, это больше никогда не повторится, так что все это не имеет значения.

Хотя на самом деле имеет. Это важнее, чем что бы то ни было, но я не могу позволить, чтобы Бекка оказалась права. Сейчас я не могу вынести озабоченного выражения на ее лице. У меня не только тяжелое похмелье, но и разбитое сердце.

– Ты в порядке? – спрашивает она.