Нана - Чайки над Каспием

Севиль же под поводом поставить чайник тихо вышла из комнаты. Стоя у плиты, девушка раздумывала над произошедшими в последние дни событиями. Она очень любила Эмму и то, каким преданным другом та была. Ее минус заключался в том, что она была такой со всеми, даже с теми, кто этого не заслуживал. И, как казалось Севиль, Салим был из ряда последних. Она еле-еле сдерживалась от грубости в адрес Салима всякий раз, когда тот неосторожными словами обижал Эмму. Сейчас девушка раздумывала об Али и о том, как он повлияет на девушку. Может быть, этот таинственный парень займет Эмму, и она немного отдалится от Салима и его вечных проблем. У нее это никак не получалось, а у Али получилось сделать это в первые два дня знакомства.

Между подругами была разница всего лишь в один год в возрасте, но Севиль была намного мудрее весело болтающих в соседней комнате девушек. Возможно, этому способствовали события, которые девушка пережила еще подростком. Отец Севиль был школьным товарищем Джахангир-бея. Когда тот приезжал погостить в Баку, Халил-бей приглашал его с семьей к ним в гости. Но беззаботное детство Севиль было прервано трагической смертью ее отца от инфаркта. На тот момент ей было всего 13 лет. Она любила папу больше всех на свете, и его утрата оставила глубокую рану в ее сердце. Несмотря на все усилия бабушки Хадиджы, которая всегда жила с ними, Севиль так и не смогла не смогла восполнить утрату. Но худшее было еще впереди: через два года ее мать вышла замуж во второй раз и переехала с мужем в Турцию, оставив пятнадцатилетнюю дочь на попечение свекрови. Вначале они общались с матерью раз в неделю, но чем больше времени проходило, тем меньше женщина звонила дочери. Поняв, что она не нужна матери, Севиль прервала с ней все связи.

Ее шестнадцатилетние совпало с возвращением Джахангир-бея с семьей в Баку. Приняв на себя, обязательство заботиться о сироте близкого друга, Джахангир-бей часто привозил Севиль к себе домой. Там она подружилась с его дочками, а Зулейха-ханум ухаживала за ней больше ее собственной матери.

Через год Севиль поступила в университет, а обучаясь на втором курсе, при помощи Джахангир-бея она нашла работу и стала финансово помогать своей семье. Едва ей показалось, что жизнь наладилась, как ее любимая бабушка перенесла инсульт. Уже при смерти Хадиджа-ханум рассказала внучке, что все это время Джахангир-бей материально их поддерживал. Девушка чувствовала глубокую благодарность к нему и всей его семье. После смерти бабушки кровных родственников у Севиль не осталось, и Зулейха-ханум вместе с мужем собрали все ее вещи и после поминок привезли девушку к себе домой. Севиль стала частью их семьи, а их дочки ее сестрами. И сейчас она при любом случае пыталась отплатить им за их помощь. Девушка успешно взяла на себя роль старшей сестры и всеми силами оберегала Эмму и Маю, когда они обе были рядом. А последние два года не сводила глаз с Эммы. В отличие от нее Севиль никогда не пропускала звонка ни от Зулейхи-ханум, ни от Джахангир-бея, а уж тем более не пыталась что-либо скрыть от них. И они знали, что на нее можно положиться.

В квартире № 87 на улице Ахмеда Джавада открылась дверь. Едва войдя в собственную квартиру, Али бросился в спальню. Аккумулятор телефона был на нуле, и теперь он искал зарядное устройство в тумбочке рядом с его кроватью. Подключив смартфон к нему, он увидел, что пришло голосовое сообщение от Пола. Они были близкими друзьями, когда Али жил в Англии. Пол звал его на свою свадьбу в октябре в Лондоне. Конечно, его свадьба будет скромной вечеринкой по сравнению с пышными церемониями, проводимыми в Азербайджане. На несколько секунд Али представил Пола и Эмми в кругу 400 гостей, по очереди танцующих с родственниками жениха, а после невесты. Пол, конечно, бы отказался танцевать на протяжении 5 часов церемонии, но это могли б счесть за неуважение к родственникам. Если бы такое произошло по отношению к стороне жениха, то все его родственники осуждающе прозвали бы его излишне женолюбивым, а в случае с родными невесты – они бы прозвали бы его нахальным наглецом. Поэтому и Полу бы не оставалось ничего, как улыбаться и плясать под народные песни. А свободномыслящая Эмми, платья у которой с глубоким вырезом, точно бы подверглась критике тетушек и дядюшек, причем приглашенных с обеих сторон. Али вновь усмехнулся своей мысли. Написав в ответ короткое сообщение, он не стал обещать ничего другу, но и отказываться от приглашения не стал. К тому времени он обдумает все и решит. Да и вообще надо многое обдумать. Но вместо этого он направился в душ, после которого завернулся в одеяло и уснул.