Вадим Степанов - По следам мечты

Это сложно было назвать квартирой: облезлые стены, когда-то крашенные серой краской. Интересно, какой оригинал решил использовать этот цвет? Впрочем, жаловаться было не на что. Это был свой угол, новый дом.

Когда оказываешься один, вдруг узнаешь, что столько всего нужно: чайник, мусорное ведро, стиральная машина, чайные ложки и даже кровать. Да, кровати не было. Был диван, из которого в первый же день меня поприветствовала мышь. А может, это была крыса? В общем, неважно. От дивана я избавился. Причем получилось даже лучше, чем я предполагал: с первого захода мне удалось доволочь эту рухлядь только до пятого этажа (хорошо, что вниз). Потом я, весь потный и злой, вернулся в свою конуру выпить чай, из нового чайника за пятьсот сорок восемь рублей. Планировалось передохнуть и после протащить диван хотя бы до первого. Мысль о том, что его придется тягать через весь двор до мусорных баков, вызывала легкое чувство паники. Но, к счастью, подъездный дух сжалился надо мной, и когда я вернулся, дивана на пятом этаже уже не было. Почему и куда обитель грызунов дематериализовалась – мне было не интересно. Обрадовавшись такой удаче, я сразу же побежал домой и… обнаружил, что спать больше не на чем. Вот такой я балда. Пока я возился с диваном, наступил вечер, и найти замену спальному месту я просто не успел. Но было же много тряпок: куртки, любовно уложенные мамой, толстовки, футболки и один вязаный свитер. Все это заменило мне на одну ночь и матрас, и одеяло, а под голову я положил себе спортивный рюкзак. Было странно, но невероятно удобно. Единственное окно моей съемной квартиры выходило на дорогу. Две полосы налево, две полосы направо, столбы узкой зеленой ленты между направлениями дорог, и на той стороне другие дома. Дом напротив моего окна хоть и был довольно далеко, но настойчиво, я бы даже сказал, агрессивно мигал вывеской букмекерской конторы с обнадеживающим наименованием: «Шанс». «Шанс» не просто мигал ядовито-лиловым, он менял ритм пульсаций, заставляя щуриться даже за задернутыми шторами. Странно, что эта вывеска еще жива. Раньше бы жители дома напротив, те, что помоложе и посмелее, расколотили бы ее к чертям, давая этим немудреным действием понять владельцу таких вот гирлянд, что сон трудящихся надо уважать. Но это было раньше. Теперь мы – цивилизованные и добропорядочные, копим ненависть издалека, мечтая о славном варваре, который мог бы положить конец этим страданиям, но, конечно, сразу же его осудим. За смелость, честность и умение совершать поступки никого еще не наградили, ну если только на словах за это. А так… Никто не может быть лучше нас, пусть даже это очень просто, пусть даже это нам на пользу. Растерзать каждого за злое добро!

Да, совсем забыл: одной из замечательных черт моего нового дома был выход на крышу. Выход был в виде квадратного ржавого люка, который хозяин очень расхваливал. Дескать, только в его квартире и еще в одной есть такие выходы. Правда, особых преимуществ я в этом не видел, люк даже не открывался (я ободрал все пальцы, пробуя это сделать), а если бы и открылся… Ну что, скажите на милость, такого замечательного можно найти на современной крыше? Преимуществ не было, зато нашел один большой минус – голуби. Вот никогда бы не подумал, что птицы могут так громко топать. Мне и так-то не очень спалось на новом месте, учитывая отсутствие удобств, а тут еще и этот шум. Наверно, я мог бы привыкнуть, люди ко многому привыкают.

В одно ужасное похмельное утро, заглянув в календарь, я понял, что пора выходить на работу. Но вот убейте меня, я не мог этого сделать. Я чувствовал, что если втянусь, меня это уже не отпустит. И я буду, как все, копить на новую «октавию», постить пальмы и анфилады в Инстаграм, толстеть, хотеть жить красиво, «как там», и скорее всего, заведу дачный участок. Это, видимо, что-то в генах – тяга к земле. Уже сейчас – видели бы вы мое персиковое дерево, которое я посадил на родительской даче и которое выросло в нашей полосе вопреки здравому смыслу. Вряд ли оно когда-нибудь будет плодоносить на таком холоде.

И когда я не вышел на работу – родился этот чудный план.

Зачем-то я придумал стать писателем. Снял все накопления со счета и уехал из дома.

Пишущие люди, в моем воображении, – это особая каста. Они всегда на работе, но делают то, что хотят, что им нравится. Их все любят и уважают. Появляется статус, признание, известность. Посмеемся дружно. Я, в общем, понимал, что до Олимпа известности мне как до Луны. И все-таки это было так заманчиво. Так заманчиво, что я решил начать целую новую жизнь, в новом городе, с новым номером телефона. Я даже подумывал взять себе новое имя, но Горин Роман уже звучит как писательский псевдоним. От добра добра, как говорится… Я сменил провинцию на провинцию. Москва мне была не по карману. Хотя моя новая провинция была гораздо ближе к столице.