Янина Логвин: Гордая птичка Воробышек

Я сую в сумку учебник, еще один, когда краем глаза замечаю, как дверь красного авто распахивается и на землю ступает нога в белом кроссовке с известным боковым логотипом. Невысокий, крепкий качок вылезает из машины, опирается ладонью о широкий капот навороченной тачки и лениво щелкает в воздухе дорогой зажигалкой. Он так напоминает мне того, от кого я бегу, что еще ниже опускаю голову, стараясь на него не смотреть.

– Ба-а! Кого я вижу! – тем временем говорит бритоголовый и затягивается сигаретой. Выпускает в сторону мотоциклиста нестройную струйку дыма. – Сам Люков шикарной персоной. И ста лет не прошло, как вернулся в родную альма-матер. Ходили слухи, что ты уехал за границу и оставил универ. Какие-то проблемы, парень?

Подножка «Хонды» отходит в сторону, и мотоцикл мягко оседает назад. Я чуть поднимаю голову и вижу как парень в черной бандане и темной футболке, высоко открывающей взгляду сильные загорелые руки, звякает ключами, закидывает рюкзак на плечо и не спеша шагает к «Вольво». Я так и ахаю от возмущения, когда его мощный ботинок припечатывает к асфальту мой вывернутый наизнанку конспект по термодинамике. Вот же гад!

– Самсонов, не парься, – слышу я над собой спокойный, с легкой хрипотцой голос. – Мои проблемы – не твои, – отвечает мотоциклист, и мне кажется или я слышу, как он вплетает в голос холодное предупреждение. – На твоем месте я бы лучше озаботился кое-чем другим.

– Например? – настораживается качок.

– Например, горячим язычком своей болтливой девочки.

– А что с ним не так? – удивляется тот, который «Самсонов», и я чувствую затылком момент, когда качнулись невидимые жернова и хочу быстрее убраться отсюда. – Работает исправно. Правда, Лёля? – качок оборачивается к лобовому стеклу и подмигивает поджавшей идеальные губки брюнетке. – На все сто! Не завидуй, Люков.

– Он у нее работает вхолостую, и мне это не нравится, – просто сообщает парень в бандане. – Чаще затыкай ей рот чем-нибудь полезным, Самсон, иначе… – он медленно наклоняется к девушке и растягивает рот в недоброй ухмылке. – Иначе, детка, найдется тот, кто сделает это за него. И клянусь, тебе это не понравится.

Качок напрягается и шагает вперед. Сутулит плечи, хмурит брови, но я замечаю, как в его руке под взглядом мотоциклиста предательски вздрагивает сигарета.

– Кто? Может быть, ты? – шипит он, замирая на месте. – Советую не рисковать, Люков.

Двери «Вольво» громко хлопают, выпуская наружу брюнетку. Девушка неуклюже выползает из авто и, переминаясь на высоких каблуках, пищит:

– Эй, ребята, вы чего? Я же пошутила. Самсон, Люк! – девица по очереди оборачивается к парням, виновато хлопая искусственными ресницами. – Просто пошутила! Таких бестолковых дур, как эта провинциальная пересыпь, надо учить…

«Сама ты дура! И бестолковая, и очкастая!». Я неожиданно злюсь, быстро сгребаю с земли сумку и бочком, бочком, пятясь за серебристую повизгивающую иномарку, пробираюсь к учебному корпусу, отчаянно молясь про себя, чтобы эта троица не запомнила меня в лицо. Родной город с моей историей остался позади, и мне совсем не хочется на новом месте раньше времени обзаводиться недругами. Тем более, когда еще и друзей-то толком нажитых нет. Конечно, никто не говорил, что в огромном промышленном центре будет легче, чем в тихом провинциальном городишке, но надеяться на лучшее так хочется.

Я бегу вверх по пролету, миную коридор, перепрыгиваю с одной лестницы на другую, еще коридор…

– Девушка, нужная вам аудитория находится в восточном крыле здания, третий этаж, от лестницы второй поворот налево.

– Спасибо!

– Это четвертый этаж. Спуститесь этажом ниже. Да не здесь! Вон, в конце тупика лестница, а там повернете направо и по воздушному коридору перейдете в крыло…

– Спасибо!

– Это аудитория № 320-1, а вам нужна триста двадцать седьмая. Вернитесь в центральный коридор и сверните в следующий рукав. Третья дверь по левую сторону.

– Спасибо!»…

– … Дезориентация! – честно отвечаю своему грозному куратору и добавляю: – Извините, София Витальевна. Я немного заблудилась в незнакомом здании в поисках вашей аудитории и свернула не в то крыло. Обещаю больше не опаздывать. Разрешите пройти и занять место?

Женщина вздыхает, еще на секунду задерживает на мне внимательный взгляд, затем милостиво машет рукой в сторону длинных парт, занятых студентами.

– Садитесь, Евгения, – говорит устало, отворачиваясь к доске, – и впредь уважайте чужое время. Расписание лент известно заранее. Вы вполне могли заблаговременно ознакомиться с расположением учебных аудиторий вашей группы. Да садитесь же! – бросает за плечо.