Сергей Лемехов - Nympholiada. Тайна, «подсказанная» Лувром. Роман в стихах

И слава Богу, что османские порядки
Собой прикрыли европейские нападки.

Однако ближе к делу повернемся
И хорошенько в нём ещё раз разберёмся.

Известна истина: коль женщина родится,
То непременно уж кому-то пригодится.
В Ближневосточный христианский тур
Вели людей нажива и Амур.

За два столетия из пыльной знойной дали
На три вперед евреек натаскали.

Да если вместе их тогда собрать,
То край до Турции пришлось бы расширять.
Ведь даже рыцарей от круглого стола
Не раз пронзала их любовная стрела.

Путем насильственных во все концы миграций
Менялся облик европейских наций.

Ввиду того, что повторялась та же штука,
Как в Вавилоне, Персии: без звука
Евреек начали в трактирах прижимать —
Где победителям тактичность проявлять?!

Да, господа. Как табельный ученый,
Не «сионист», не «анти-«увлеченный,
(Страшит меня упреков острых град),
Но догмы старые ложатся плохо в ряд!

И если кто найти желал бы лад,
Тем факты укоризненно кричат:
Тот, кто ведёт «победную» войну,
Таскает пленников как зверь в свою нору.

Смешно и глупо в этом свете полагать,
Что сами, мол, залезли к волку в пасть.
Признать приходится: неправы утвержденья,
Где, пересиливая беды и гоненья,
Они – евреи – по хитрющему уму
Себя загнали за Урал и Колыму.

Но возвратимся в наши средние века,
Да не в Европу, а зайдём издалека.
Хочу о князе в двух словах сказать Олеге,
Его победном над царьградцами набеге.

Олег немало в ратных играх упражнялся,
Мечом от всех – и от врагов – оборонялся.
По мелкой пьянке поучать спешил хазар —
Не принимая за людей, войной карал.

Не знаю, чем, но только город провинился,
И на него воитель мощью ополчился,
И от крутых днепровских берегов
Дать городским поехал тумаков.

За ограждение его не приглашали,
Атаки с моря как приливы отражали,
Да городская полумесяцем стена
Дала намек, где проходимая она.

В учебниках с картинками читали,
Что россы паруса не убирали,
А на колесно-парусном ходу
Вели обидчиков к ответному суду.

Когда Христос пешком прошелся по воде,
Все испугались, словно быть теперь беде,
А тут по суше едут шлюпы-корабли —
С такими воины бороться не могли.

Ключи достали, вышли принимать,
Олега грозного в слезах увещевать.

Трофейный свиток бересты хранил немало:
Бочонки золота, агата и опала,
Но кое-что в него ещё тогда попало,
Чего до этого Отечество не знало.

Впервые здесь евреи пригодились:
На лóдьях как свои поразместились,
И очень часто восхищенный их делами
Олег ценил трофей и величал волхвами.

Так, городские – те, что киевляне —
Впервые иудеев повстречали.
Не хлебом-солью – крепким дубом принимали,
Но дров напрасных нет, не наломали!

Евреи по природе пастухи,
Им трудно целый день быть у сохи
Или на мельнице до чёртиков крутиться,
А тянет их природе поклониться.

Днепровские ковровые луга
В них никогда не видели врага.
Туда Олег гостей и отпустил
И часто в гости поболтать к ним приходил.

Днипро, Днипро… Кто был, не даст соврать:
Красивей этого простора не сыскать.

И чернь, и слобода, и даже знать
Любили там по вечерам гулять.
И все евреи соловьиной дали
Частенько в гости к себе россов приглашали.

А где поют до зорьки соловьи,
Всё подчиняется мелодиям любви.
Под мёд и песни тёплыми ночами
Перуны дев прекраснейших ласкали,

И расцветала Русь для них садами,
Где звёзды жить в покое нарекали.

И в том ли есть еврейская вина,
Что вся Россия приняла их имена?

Племянник, продолжая дело князя,
Любил всё меньше женщин, но зато
У киевлян никто и отродяся
Сравнимой жадности не видел до него.

Неодолимо в тёмные леса
Наживы страсть беднягу заманила,
Да изодрав смолёные власа,
Как волка палкой дó смерти забила.

Хоть молод Игорь был еще тогда,
Успел жениться и дитём разжиться.
Княгиня Ольга больше никогда
Ни с кем решила ложем не делиться.