Джоанна Стоун - Виновница счастья – зима

Со своей первой зарплаты я помню, что купила много каких-то вкусностей, а еще отцу домашний костюм мятного цвета. Это было намеком на то, что пора бы проводить дома побольше времени и никак иначе. Он развернул крепко склеенную оберточную бумагу и засиял. Я была безумно счастлива угодить единственному мужчине в моей жизни. Но еще счастливее я становлюсь, когда вижу на нем этот костюм, как, например, сейчас. Кое-где уже стоят пятна от малинового варенья или облепихового сока, но так он даже уютнее становится. Есть же все-таки мужчины на свете, от которых веет теплом. Как бы холодно не было за окном, рядом с ними всегда расцветают розы и женщины. Наверное, я бы хотела встретить мужчину похожего на моего отца. Иногда мне кажется, что смерть мамы была не случайной и не напрасной. Без этого я бы не сблизилась с папой, не стала бы столько времени уделять нашим совместным посиделкам. Пытаюсь этим себя успокоить, человек всегда ищет ответы на вопросы и внутреннее успокоение. Я его нашла.

– Иди, приляг. Ты сейчас слишком слабая, чтобы проводить на ногах столько времени. Завтра я должен выйти на работу уже, взял себе смену, так как нужно будет провести кое-какую терапию, и перенесена с сегодняшнего дня аускультация пациентки. Медлить нельзя, а кем-то заменить меня получается не всегда хорошо. Лучше перепроверить, ты знаешь это.

– Но завтра же суббота? Я думала, мы сходим с тобой куда-нибудь погулять в парк. – Расстроенным голосом тут же начала давить я на жалость.

– Милая, не получается. Я и так сегодня много дел пропустил. Как же твоя подруга Эля? Вы что-то давно с ней не виделись. Не помню, чтобы она заходила к нам.

Про подругу Элю я совсем забыла рассказать. Если в этом мире и есть сумасшедшие женщины, которые ради адреналина готовы прыгнуть с пятого этажа зимой в сугроб, то это она. С ней никогда не соскучишься, но ее бывает много. Мы знакомы еще с глубокого детства, росли в одном дворе. Когда она уже гоняла на велосипеде с соседскими мальчишками, я прыгала в резиночку где-то между ног у мамы. Всегда удивлялась тому, как у нее быстро получается найти с противоположным полом общий язык. Шло время, и невинные прогулки с друзьями превратились в свидания с яркими и эпичными завершениями. Да, она спала с мальчиками лет с пятнадцати, а я еще даже ни с кем не целовалась. Сначала я ей не нравилась, она считала меня зажатой, закомплексованной домашней девочкой. Растением, которое выращивают родители у себя в теплице. Она меня даже дала прозвище – «Кактус». Может, потому что я была недоверчивой и колючей, но только на первый взгляд. Узнав друг друга получше, мы больше не разлучались. Она всегда приходила к нам в гости на чай. И когда мама была еще жива, и когда ее не стало. Она практически вросла в наш клан и была неофициально объявлена членом семьи.

Мы могли часами сидеть в моей комнате и заниматься сущей ерундой. Мы пересматривали старые альбомы с фотографиями, где я в саду, затем в школе. Мой дурацкий клетчатый пиджак всегда бросался в глаза, он был ярко-красного цвета. А лицо на фотографиях всегда одно и то же, я просто не была готова к вспышке и удивлялась.

– Ты точно отмороженная какая-то! – задорно смеялась Эля.

– Посмотрим еще на твои фотографии и посмеемся вместе. – с долей обиды отвечала я, но очень быстро все забывала и снова прижимала Элю ближе к себе.

Мы вырезали из журналов разные фигурки и составляли плакат желаний. Эля вырезала всегда знойных красавцев и говорила, что однажды один из них обязательно сделает ей предложение. Я смотрела на нее, как на умалишенную и не понимала, зачем она вообще думает об этом, если ей от силы тринадцать лет… Все оказалось чуть сложнее, и узнав, какая атмосфера царит в ее семье, я поняла, что она хочет просто сбежать, куда глаза глядят. Желание скорее завести семью у девочек возникает отнюдь не от прекрасной жизни с любящими родителями. Скорее всего, с раннего детства такие девочки старались нести сами за себя ответственность, но в какой-то момент плечи ломаются, как и крылья.

Сейчас мы с Элей уже разменяли третий десяток, как бы страшно это ни звучало, и мы изменились, разве что, самую малость. Я набрала вес, а Эля пару десятков мужчин в своем послужном списке. Она стала Казановой в юбке. Не было ни единого дня, чтобы она не затронула в разговоре свою бурную личную жизнь. От такого вихря интимной информации иногда становится грустно, потому что понимаешь, какая же все-таки пресная жизнь проистекает из тебя, около тебя и в тебе. Но тогда все было иначе, от нас сквозило энтузиазмом, легкой романтикой и иногда алкоголем.