Джоанна Стоун - Виновница счастья – зима

– Спасибо, неожиданно, конечно. Не думал, что наша компания занимается еще и реализацией таких интересных вещиц. Значит мы против государственной программы? – глядя на коробку в какой-то момент взял свои эмоции под контроль Ершов.

– Это почему же против программы? И какой именно? – с сарказмом пытался парировать руководитель отдела.

– А как же улучшение демографической ситуации – повышение рождаемости? А мы тут презервативами балуемся… – с иронией, но уже более уверенно продолжал Вова.

Этот момент недоразумения решил прервать генеральный директор холдинга Александр Орлов. Его мы видели очень редко, поскольку он фактически не появлялся в офисе. Иногда удавалось вскользь лицезреть его широкую спину, направляющуюся в кабинет Буреломова. В такие мгновения в коридоре всегда раздавались жуткие крики, не представляю, сколько децибел пытались выдержать перепонки Андрея Романовича. После таких веселых утренников Буреломов не выходил больше из своего кабинета и был всегда крайне раздражительным. Видно, попивал себе аккуратненько пустырник, потому как нервы были уже ни к черту из-за повторяющегося стресса. Эта волна задевала и нас, но чуть позднее, когда Андрей собирался с мыслями и шел разносить на пути все и вся.

Я прекрасно понимаю, что это все отголоски цепной реакции, которая начиналась с самого первого и высокого звена – учредителя холдинга. Падали продажи, соответственно и прибыль компании. Организация набирала слишком много кредитов, чтобы рассчитываться с издательствами, утопая в долгах. Вся нереализованная продукция тут же, как в мультике про антилопу, выбивающую из под копыт золото, превращалась в черепицу, а именно – в убыток. Не распроданные журналы, возвращались на склад и позднее утилизировались. Смотреть на эти «Эвересты» из периодической продукции было больно, но местами приятно, мы всегда были завалены пробниками гелей для душа, помадами и другими журнальными радостями.

– Давайте все-таки выпьем за дальнейшее процветание нашего с вами холдинга, и я уже пойду. Сами понимаете – дела не ждут, даже на ночь глядя. – смеясь хитрыми глазами завершил вечеринку Александр и откланялся.

Вообще, я заметила, что ему нравилось присваивать достижения холдинга как бы всем сотрудникам, своим коллегам, однако все прекрасно понимали, что прибыль компании пилится только между избранными. Все эти методы маркетинга и инструменты управления персоналом вписывались только в киношное представление идеальной стратегии. В реальности все всё прекрасно знали обо всех, не сказать, что наш коллектив собран из интеллектуально ограниченных личностей. Чуть позже я убедилась в этом лично, познакомившись ближе с известным вам уже руководителем одного из регионов.

На следующий день после знакомства я не смогла физически присутствовать в офисе, так как, по всей видимости, отравилась чудесным пирогом. Утром я просто была не в состоянии встать с кровати, чувствуя приближение накатывающей тошноты. Папа в этот день, впервые на моей памяти, остался дома, чтобы поухаживать за мной и приготовить постный куриный бульон.

Ужасное ощущение, когда ты лежа в кровати пытаешься понять, какой именно продукт вызвал такое тяжелое отравление. И вот, по очереди ты вспоминаешь все, что потребила за тот день. При мысли о яблочном пироге я вновь прислушалась к организму, – это был он. Взяв всю волю в кулак я снова побежала в уже полюбившееся за целые сутки место.

– Доченька, Софушка… Тебе опять плохо? – послышался голос с кухни.

– Пап, не переживай! Я просто пыталась понять, почему меня тошнит! – выкрикнула я в ответ.

– И как твои успехи? Мне кажется, я зря готовил бульон! – с иронией попытался отшутиться папа.

– Садись за стол. Выпей крепкого чая с сахаром. По-моему, ты еще не пила «Энтеросгель», давай сейчас несколько чайных ложечек. – заботливо продолжал мой родной человек.

В такие моменты, мне кажется, что мир останавливается. Правда, это невозможно удалить из памяти. Это те воспоминания, которые сопровождают на протяжении всей жизни. Как детство печатью ложится на нашу грудь, так и родители никогда не забываются. Он делал все то, что всегда любила мама. Он продолжал готовить ее любимые блюда, расставлять сервиз так, как делала это она. Это просто удивительно. Однажды я спросила его об этом. Не помню точно, что он ответил, но помню его взгляд. Я поняла, что с мамой попала в самую точку или в какое-то больное место, ранку. Тогда стало очень неловко, и больше я не говорила об этом.