Андрей Меркулов - Семьи - книга третья

Закончив со шкафом, Вика устроилась возле раковины, чтобы вымыть скопившуюся в ней посуду, но вдруг увидела среди горы грязных тарелок, ложек и кружек пластиковые игрушки дочки, представлявшие собой разную кухонную утварь, которые та, несмотря на замечания матери, периодически сгружала в мойку.

– Даша, сколько раз я тебе говорила не ложить свою посуду в общую раковину? – гневно обратилась к дочке Вика, с отвращением доставая из полной воды салатницы маленькую пластиковую кастрюльку, всю заляпанную майонезом и кусочками пищи. – Сколько раз?! Одно по одному… Нет, мне это надоело. Я всю твою посуду выкидываю! – отправив кастрюльку в мусорное ведро, громко и решительно сказала она.

Услышав это, Даша вдруг в одно мгновение вся покраснела, скуксилась, скривилась лицом от лобика и до подбородка в каком-то отчаянном всеобъемлющем животном страхе и с криком «не-е-е-ет!» спрыгнула с дивана и подбежала к матери.

– Да! Вот так! Всё в мусорку! – вылавливая предмет за предметом, продолжала Вика отправлять игрушечную посуду в ведро, бессознательно стремясь словами усилить боль, которую она причиняла дочери своими действиями.

Не смея доставать игрушки из ведра, Даша стояла рядом, замерев всем телом, и, не зная, что делать, подняв кулачки со сжатыми добела пальчиками к подбородку и сотрясаясь мелкой истерической дрожью, полными безграничного ужаса глазами наблюдала за матерью, не в состоянии даже плакать, а только судорожно проговаривая скривившимся в беспомощной гримасе ртом:

– Моя… посу-у-удка!

– Ну что ты творишь?! – упреком раздался голос вышедшего из-за перегородки Рината.

Не обращаясь больше к жене ни словом, ни взглядом, он с возмущенно-негодующим выражением на лице подошел к мусорному ведру и, присев около него на корточки, прямо возле дочери, в ногах у супруги, принялся вытаскивать из него игрушки.

При прочих обстоятельствах Ринат занял бы в отношении жены куда более строгую позицию и ни за что не стал бы сам доставать выброшенные игрушки, а заставил бы ее сделать это. Но сейчас он и не думал проявлять свою власть главы семейства: намного важнее для него было изобразить покорность и смирение перед гневом супруги. Ему нужно было подыграть жене, дать ей утолить свое уязвленное самолюбие, которое, растравляя ее, противостояло примирению, что он и делал. Ринат не осознавал, как именно его действия влияли на Вику, но по опыту знал, что, проявив покорность, – смягчит жену. Знал он также и то, что если супруга в запале совершала какой-либо неблагоразумный поступок, то нужно было молчаливым укором указать на ее неправоту, сформировав в ней, таким образом, чувство вины; если же при этом удавалось заручиться поддержкой маленького союзника – дочки или сына – и вместе выказать несогласие с вдруг проснувшейся тиранией матери – это был уже залог самого скорейшего примирения. Обо всем этом он не задумывался прямо, но на уровне подсознания прекрасно понимал, какая великолепная возможность уладить конфликт с супругой представилась сейчас ему, и точно знал, как нужно действовать.

При этом Ринат вовсе не замечал, что нападки Вики на детей во время их ссор стали происходить чаще: истерзанная тревогой и беспокойством жена в порыве разрешить конфликт с супругом бессознательно все охотнее вымещала злобу на детях, потому что в глубине души знала – после этого муж пойдет на примирение.

– Ну, успокойся. Вот твои игрушки. Целые, – вытаскивая из ведра пластиковую посудку, утешал Ринат дочку, которая теперь лишь тихо отрывисто всхлипывала, смотря на отца робкой подрагивающей улыбкой, пробивающейся сквозь еще не сошедший с лица испуг.

– Конечно! Игрушки он достает. Добрый папа! – выпалила Вика в негодовании. – А то, что семья уже почти год живет на коробках, тебя не волнует?! Да с чего бы тебе волноваться, если ты домой только ночевать приезжаешь, и то через день.

– Не переживай так. Сейчас мы все вымоем, и будут как новые, – не обращая внимания на нападки жены, с теплой улыбкой на лице обратился к дочери Ринат, раскапывая подтухший, раскисший, неприятно липнущий к рукам мусор в поиске провалившихся на самое дно игрушек.

– Посмотри, как мы живем! – не унималась Вика, сверху вниз смотря на сидящего у ее ног и ковыряющегося в мусорном ведре мужа. – Мне губку с моющим средством некуда положить. Это разве кухня?! Полгода прошу розетки сделать!

– Ну, вроде бы все достали, – улыбнулся Ринат дочке. – Пойдем теперь мыть?