Марина Арментейро - О чем плачет флейта. Сказания древних галатов

– Ну, вот, наконец, и ты! – воскликнула Рогнеда. – Как все прошло? – спросила она, бросая острожные взгляды на Манийзу, стараясь, чтобы ее младшая дочь ничего не заподозрила.

– Все хорошо, мама, – весело ответила Сегедель.

Рогнеда заметила, что глаза девушки как-то особенно блестели – ее дочь вся так и светилась от счастья.

– Манийза, иди, занимайся своими делами, – сказала она младшей дочери.

Девушка встала, поклонилась и удалилась за дом.

– Пойдем за стол, там остался твой обед, – сказала Рогнеда Сегедель. – Поешь и расскажешь мне обо всем. Вижу, что вы поладили с этим человеком!

– Да, мама, все было замечательно! – воскликнула Сегедель. Женщины сели за стол, и девушка начала жадно уплетать свой обед.

– Вон как ты проголодалась! – сказала Рогнеда. – Надеюсь, ты вела себя достойно?

Сегедель утвердительно кивнула головой.

– Да, мама, я помню твои наставления! Но Сабанай такой замечательный! Я чувствую, что полюбила его, и у меня такое ощущение, будто бы я знаю его очень давно!

– Так всегда бывает, когда встретишь настоящую любовь, – задумчиво сказала Рогнеда. – И у меня с твоим отцом было точно также. Я тоже была на седьмом небе от счастья. Однако никогда нельзя терять голову, моя дорогая доченька. Присмотрись к нему внимательно. Дай бог, чтобы это действительно был твой суженый, и чтобы он не обманул твоих надежд.

– Мама, он сказал, что хочет на мне жениться! – воскликнула девушка. Ее глаза сияли от счастья. – Он спрашивает, когда сможет прийти к тебе, чтобы попросить моей руки. Через два дня он будет ждать меня в лесу с ответом.

– Ой, как быстро вы все решили! – всплеснула руками Рогнеда. – Надо же, многие встречаются долгое время и не могут решиться на свадьбу, а у вас сразу все сложилось!

– Мама, нам так хорошо вместе! когда он рядом, мне кажется, что я попадаю на небеса! В присутствии Сабаная как-то все меняется, такая радость, кажется, что солнце ярче светит, хочется петь и даже взлететь на небо. Я хочу, чтобы так было всегда!

Рогнеда почувствовала, что душевный подъем ее дочери передался и ей.

– Я рада за тебя, Сегедель, – ответила она. – По всей видимости, это и вправду твой мужчина. – Что же, через две недели, если ты помнишь, у нас праздник сбора первого урожая яблок. В это время юноши делают своим возлюбленным предложение и просят у родителей разрешение на свадьбу. Пусть твой любимый придет к нам в поселок, я посмотрю на этого человека, поговорю с ним, и, если он и в самом деле таков, каким ты его описала, мы тут же назначим свадьбу!

– Как долго, две недели, – с разочарованием в голосе произнесла Сегедель. Девушка опустила глаза, закусила губы и стала теребить свой браслет из голубых камней на своей левой руке – подарок матери. Она всегда так делала, когда чувствовала, что что-то идет не так, как ей хотелось бы.

Рогнеда с удивлением посмотрела на дочь

– Ой, какая нетерпеливая! – воскликнула она. Ее голубые глаза даже округлились от удивления. – Куда же ты так спешишь, вернее, почему вы так спешите? Что это за каприз?

Сегедель вздохнула.

– Я не знаю, мама, – задумчиво ответила девушка, глядя куда-то вдаль. Она казалась очень серьезной. – Может быть, тебе кажется, что это каприз. Но мне почему-то хочется стать его женой и уехать с Сабанаем куда-нибудь далеко как можно скорей, словно боюсь, что нам помешают это сделать. Я не хочу, чтобы Рататуй и Лорентин знали об этом.

Рогнеда тоже стала серьезной. Она потерла руки и приложила их к волосам, показывая, что и ее что-то беспокоило.

– Пойдем в дом, Сегедель, там договорим, – сказала она дочери, кивая головой на женщин, которые неподалеку пряли шерсть и, видимо, проявляли интерес к их разговору. – Я сейчас, – добавила она.

Сегедель встала из-за деревянного стола и отправилась в дом. Рогнеда подошла к женщинам, дала им какие-то указания и тоже скрылась внутри дома.

Кроме Сегедель, в доме больше никого не было. Как правило, летом его обитатели только ночевали в доме или укрывались от дождя, проводя большую часть дня во дворе. Внутри дома в главной комнате имелась большая печь, которую топили только зимой. По обе стороны находилось еще несколько комнат, где жила хозяйка дома со своими дочерьми. У каждой из них было свое помещение. Дверные проемы были занавешены тяжелыми пледами из овечьей шерсти.

Рогнеда вошла в комнату дочери. Сегедель сидела на табурете перед небольшим столом, смотрясь в зеркало, которое Рогнеда приобрела много лет назад у торговцев в Альбурасе, и расчесывала свои длинные пушистые волосы костяным гребнем. Женщина залюбовалась на свою дочь.