Юлия Ковалькова - ~ Манипулятор

– Диана, привет, – подойдя к ней, здороваюсь я. – Сто лет тебя не видел.

Рыжая, приоткрыв рот, начинает пятиться, натыкается спиной на острый угол полки и сдавленно издает: «Ой!»

– Куда? – выбросив руку вперед, я смеюсь, хватаю ее за локоть и тяну к себе.

– С ума сошел? – придя в себя, шипит Рыжая и пытается выдернуть руку. – Руки от меня убери!

«Ничего себе она меня встретила!» Я даже растерялся. Тем не менее в какую-то часть моего сознания вонзается мысль о том, что если там, у детсада я видел ее и узнал ее, то и она меня видела и узнала. А вот столкновение в магазине со мной для нее – это случайность полная. И неприятная, судя по тому, как она на меня смотрит.

– Руки, – напоминает Диана, не сводя с меня злых и растерянных глаз.

А дальше… А дальше у нас, собственно говоря, ничего не происходит, потому что на меня накатывает почти забытое ощущение, что сейчас на этой земле остались только она и я, и я стремительно проваливаюсь в мятную волну нахлынувших воспоминаний…

«Я очень молод, мне двадцать шесть, и я аспирант Плехановского. На мне черная футболка с рыжим логотипом спортивной фирмы «Sparrow» – «Воробей» (утром дома, торопясь и боясь опоздать, я облил кофе рубашку), черный пиджак, джинсы в тон и новые ботинки, причем левый отчаянно жмет. Опираясь на спинку стула, я стою в светлой, выстроенной полукругом аудитории. Из расположенного справа окна мне прямо в глаза бьет солнце, хотя за окном давно не май, а больной московский сентябрь. Я жутко нервничаю: мне впервые доверили замещать профессора по финправу. Стоя у кафедры, увиливая от солнца, я скашиваю глаза в отпечатанный на принтере список студентов третьего курса и готовлюсь начать перекличку. Учащихся человек тридцать, всем лет по двадцать на вид, и эти здоровенные лбы сидят на некотором возвышении от меня, окружая меня полукругом парт (рассадка идет сверху вниз).

– Аксенов, – собравшись с мыслями, выдыхаю я первую по списку фамилию.

– Я, – хрипло звучит откуда-то сверху.

Поднимаю глаза и нащупываю взглядом парня со спитым лицом.

«Ужас».

– Имя?

– Роман.

«Тезка. Та-ак, хорошенькое начало», – мрачно думаю я.

Словно подтверждая мои опасения, с первого ряда отчетливо хмыкает русоволосый парень, у которого, в отличие от Аксенова, лицо довольно-таки слащавое. «А тебе только Арамиса в кино играть, – глядя на его заправленные за уши волосы, в свой черед хмыкаю я. – Хотя девчонкам такие в принципе нравятся».

И эту мою мысль подтверждает наличие рядом с ним девушки. Сидя вплотную к нему, одетая в нечто ярко-зеленое, она, занавесив лицо ниспадающими прядями длинных волос, увлеченно роется в сумке, с легким стуком попеременно выкладывая на стол пуговицы наушников, ноутпэд, здоровенный блокнот и пенал, в котором щетинятся кончики ручек и остро отточенных карандашей. Стараясь не обращать внимания на этих двоих, прохожу список учащихся до середины. Парень, не прекращая болтать с девчонкой в зеленом, расслабленно вытягивает из-под парты ноги, облаченные в тертые джинсы и белые кеды не по сезону. В тот момент, когда я уже добираюсь до буквы «п», девушка оставляет сумку в покое, усаживается в пол-оборота ко мне, ставит локоть на стол и, загораживая рукой пол-лица, начинает быстро-быстро вращать в пальцах карандаш.

– Панков, – стараясь не замечать мельтешащий передо мной канцелярский предмет, окликаю я.

– Я, – «Арамис» рассеянно поворачивается ко мне.

– Имя? – сухо напоминаю я.

– Алексей. Но можно Леша, – манерно растягивая слова, снисходительно сообщает парень, и я к своему удовольствию отмечаю, что голос у него слишком высокий. Даже визгливый. Но девушка в ответ на его выступление одобрительно фыркает, и я ловлю себя на том, что начинаю медленно закипать. Ставлю в списке галочку напротив фамилии Панков и продолжаю перекличку:

– Пасечников.

– Я, – мычит сбоку парень, лица которого я не могу вспомнить.

– Имя?

Пасечников называет себя, но его имя я тоже уже не помню. Девица, не прекращая трепаться с Панковым, со стуком роняет карандаш на пол.

– Петраков, – злюсь я.

– Я. Олег, – бодро отзывается парень с третьего ряда.

Девчонка в зеленом ныряет под стол в попытке угнаться за катящимся по линолеуму карандашом. Панков наклоняется к ней и что-то игриво ей шепчет. «Воробей сейчас взбесится», – доносится до меня, и из-под парты звучит тихий жизнерадостный смех. Скрипнув зубами, одергиваю пиджак, прикрываю эмблему и продолжаю: