Людмила Иванова - Никому неизвестная

– Ничего. Просто помогал ей, любил. Да и сейчас люблю, помогаю по мере возможности.

Наталья улыбнулась про себя этому диалогу и почувствовала, как что-то легкое пробуждается в ней.

«А ведь я тоже кактус», – подумала она, – «И Виктор женился на мне после трех лет ухаживания, не смотря на все советы и предостережения друзей, родных…», – она улыбнулась своим воспоминаниям, и что-то светлое шевельнулось в ней, а горькая мысль прошелестела, – «Тогда мы были свободны, принадлежали себе… и ещё никому неизвестные», – и Наталья развернулась в сторону небольшой просеки и медленно пробрела. Её руки повисли вдоль тела, еле держа книгу, а в уме стали складываться стихи.

Окутанные черным облаком

Безжизненные руки держат книгу.

И улетает дух,

Потух блеск глаз, добра не видно…

И свет не светел, черны звезды,

Тут вечно балом правит мгла

Ты повредил. Но скажут сверху:

"Ты поврежденная была!"

Она просто шла, оглядывая местность, вокруг ни души, а только горы и чистый свежий воздух. Когда она отошла на приличное расстояние от домиков, то заметила неприметную тропинку и решила пройтись по ней. А когда на нее ступила, то почувствовала, как какая-то тяжесть в груди сдавила, и воспоминания потекли рекой.

«Это тропинка прошлых воспоминаний что ли?», – удивлялась она себе, вспоминая то счастливое время, молодые годы, о которых она не позволяла думать себе в последнее время, пытаясь заполонить время суетой и делами повседневности. Здесь эти воспоминания вдруг хлынули большой рекой без берегов и краев. Горечь, копившаяся в душе, хлынула горячей лавой. И все, что трогало ее, особенно события личной жизни, в которую лезли все, кому не лень, и что пряталось далеко, в потаенные уголки души – раскрылось перед ней, в этом величие природы, облекаясь в горькие слезы осознавания. Сколько времени это длилось, она не знала, и в какой-то момент дышать стало трудно и рыдания со стоном вырвались наружу, от которых идти было невозможно. Она села прямо на траву, спрятавшись в полевых цветах, рыдала так, как не могла себе позволить давным-давно. Проплакав какое-то время, она подняла голову и заметила, что стало темнее. Тогда Наталья зябко закуталась в свитер, торопливо накинутый на плечи, поднялась с земли и направилась туда, откуда пришла.

«Нужно вернуться обратно», – подумала она, желая поскорее оказаться в постели и уснуть крепко и надолго. «Лет на сто», – промелькнуло желание. И Наталья медленно пробрела к домикам, темнеющим вдали.

Утро началось со звонков. Звонила подруга. «Ах, Гера!», – только и подумала Наталья и нажала «принять».

– Я не выйду замуж за Максима! – бросила в трубку с ходу Гера.

– И тебе доброе утро, Гера! – ответила Наталья, возвращая подругу в реальность. – Что-то случилось?

– Да! – и она зарыдала в трубку. – понимаешь, мы перестали обниматься!

– Ну, так миллионы живут. Со временем все надоедает…, – грустно констатировала Наталья.

– А я не хочу так! Хочу обниматься! Я ведь все для него! Что ни скажет – все делаю, даже пиво пить стала и ругаться как он!

Наталья улыбнулась про себя:

– Знаешь, Гера, между «спуститься» до чьего-то уровня и «опуститься» до этого же уровня, есть большая разница. Или ты опускаешься и становишься такой же (грубой, расхлябанной) или ты спускаешься, оставаясь собой и ведешь за собой вверх, как свет в окошке, который увидел в тебе твой муж.

– Не хочу быть светящейся и излучающей любовь! Я не такая! И вообще хочу быть букой, злой, недовольной и совсем не идеальной! – ворчала она в трубку, в ответ на слова Натальи.

– Ну что ж, – вздохнула Наталья, – ничего не поделать! Внутреннюю сущность ведь никуда не денешь…

– В смысле? – удивилась Гера, – к чему клонишь?

– Да так…, – она помолчала, думая продолжать или нет, ожидать реакции можно было разной, но немного подумав, решила все-таки продолжить. – Есть такая история…

Как-то король пошел в свой сад и обнаружил увядшие и умирающие деревья, кустарники и цветы.

Дуб сказал, что он умирает потому, что не такой высокий, как сосна. Обернувшись к сосне, король обнаружил, что она погибает оттого, что не может давать виноград. А виноградник умирает потому, что не может цвести так же прекрасно, как роза.

И король нашел лишь один цветок, анютины глазки, цветущий и свежий, как всегда. Ему было интересно узнать, почему так происходит.

Цветок ответил:

– Я принял как само собой разумеющееся, что когда ты посадил меня, то хотел именно анютины глазки. Если бы ты захотел видеть в саду дуб, виноградник или розу, ты бы посадил их. А я – если я не могу быть ничем иным, кроме того, чем являюсь, – я буду стараться быть этим как можно лучше.