Александра Маркова - Третий лишний

Это было смешно тогда и, почему-то, показалось смешным сейчас. Женька представила, как берет платок Павла, прикладывает его к своему носу и со всей силы надувает его воздухом, оставляя на нем совсем не ромашки, а тягучие, зеленые сопли.

Резкая смена настроения была для девушки совсем не редкостью, довольно часто она рыдала по пустякам, уткнувшись в подушку, а после, почувствовав неимоверное облегчение, смеялась до одури над какой-нибудь ерундой, а потом снова рыдала, часами жалея себя и сетуя на несправедливость жизни.

Вот, и в этот раз, не успели еще слезы горя просохнуть на ее щеках, а она уже хохотала и не могла остановиться. А Павел, смущенно спрятав платок в карман, стоял рядом и ждал, когда девушка придет в себя. Было видно, что подобные закидоны совсем не смущают его, более того, он, кажется, и сам готов был вот-вот разразится хохотом и лишь силой волей удерживался от того, чтобы не рассмеяться.

– Подвезти? – спросил он, глотая смешок, когда Женя, наконец, выплеснула всю свою излишнюю эмоциональность.

– Не… Я на велике, – отмахнулась она небрежно от предложения и снова принялась отстегивать велосипед от трубы.

На этот раз все получилось быстро, один поворот ключа, взмах ноги, легкий прыжок в сиденье. Павел не успел даже слово сказать, а Женька мчалась уже по тротуару, снова сбегая от него, в третий раз за последние полчаса.

– А продукты то? – крикнул он вдогонку, вытягивая в ее направлении руку с пакетом, но она уже не слышала его, удаляясь все дальше, растворяясь в наступающих сумерках.

Всего мгновение он стоял, растерявшись посреди улицы, всего мгновение он не знал, что ему теперь делать с этим пакетом, с этой Женькой и со всей этой нелепейшей ситуацией. Но уже через секунду, он запрыгнул в свой Мерседес, бросив пакет на пассажирское сиденье, завел мотор и помчался следом.

И уже через минуту его машина поравнялась с несущейся во весь опор Женькой, яростно накручивающей педали. Он притормозил, замедлившись, открыл пассажирское окошко и, словно забыв о том, что он за рулем и смотреть надо на дорогу, наклонился к окну всем телом и прокричал:

– Жень!

Девушка снова вздрогнула, руль перестал слушаться, переднее колесо велосипеда завиляло по неровной дороге, и она с трудом удержалась на нем, лишь чудом не свалившись на асфальт.

– Опять вы? – рассердилась девушка, – Что вам нужно от меня?!

– Да, ты продукты забыла…, – смущено проговорил Павел, открывая пассажирскую дверь и протягивая девушке пакет.

– Я их не покупала, – сказала она, прячась за велосипедом, – Это вы за них заплатили…

– И что?

– Мне не нужно…

– Мне тоже не нужно, – ответил Павел, начиная раздражаться, – Это же твои продукты…

– Нет! – выпалила Женька, – Не мои!

– Ну, тогда я их выброшу, – вспылил Павел и, вышвырнув пакет на асфальт, захлопнул со злостью дверь, завел машину и со свистом тронулся с места.

Женька постояла немного, пытаясь понять, что это сейчас было, и почему ей так неприятно оттого, что он разозлился или, точнее сказать, обиделся на нее. Ведь, она не сделала ничего такого, за что ей должно было быть стыдно. Так, почему же, она стоит здесь посреди улицы и чувствует, что кровь приливает к лицу, делая ее кожу пурпурно-розовой.

Она постояла немного, глядя на пакет из супермаркета, стряхнула с себя неприятное ощущение и, подойдя ближе, принялась собирать рассыпанные по тротуару продукты. Банка хорошего кофе, апельсины, большая плитка элитного шоколада и бутылка вина…

Удивившись слегка странному набору продуктов, к которому ее рука не имела никакого отношения, она сложила все в пакет, оставив на асфальте только вино, повесила его на ручку велосипеда и поехала домой.

Но легкий оттенок чувства вины, засел в ее душе чуть глубже, чем ей казалось, и он, совсем чуточку, покалывал в районе груди, и мешал думать, возвращая снова и снова ее мысли к Павлу Павловичу, довольно приятному мужчине, с элегантной проседью в висках и доброй улыбкой. Он определенно нравился ей, но он был старше, сильно старше, он годился ей в отцы.

Рыча мотором, Мерседес мчался по оживленной трассе немного быстрее, чем позволяли знаки. Павел давил на газ, стараясь обогнать собственные мысли.

Эта странная девчонка прочно поселилась в них, она его пугала, раздражала, злила. Эта ее детская непосредственность, глупые слезы не вовремя, и тут же, внезапный прилив заразительного смеха. Ее настроение менялось так быстро, что он едва поспевал за ним.