Александра Дельмаре - Пусть он уйдет

Но потом Лерины мысли приняли другое, какое-то совсем неправильное направление. Она вспоминала его смелые, горячие поцелуи, но хотела ещё более смелых, совсем на грани допустимого. Чтоб целовал её всю-всю, держа в своих объятиях, чтоб можно было ощутить губы Алекса на своём животе, на белой незагорелой полоске…Чтоб целовал эту полосочку мелко-мелко, сладко-сладко и мучительно долго… И захлёбывалась скрипка в Лериных руках, творя виртуозную музыку, повторявшую её фантазии…

Ну, вот, наколдовала! На следующий день перед занятиями Алекс сунул ей в руки записку. С замиранием сердца Лера развернула маленький четырёхугольник, прикрывая его ладонями. «Буду ждать в четыре у твоего дома. Оденься потеплее. Целую. Алекс». И смешной цветок, нарисованный неумелой рукой. Так хотелось прижать к губам этот листочек, там, где написано удивительное слово «целую», но она не будет давать повода для лишних разговоров об их отношениях. Не дождутся!

В перерыв она пыталась выяснить, в какое загадочное место им предстоит отправиться, но Алексей не выдал ей этой страшной тайны, лишь загадочно улыбался.

Стёганая тёплая куртка, старенькие дутики, бывшие на пике моды года три-четыре назад – Лера была готова к любым сюрпризам, которые может предъявить ей жизнь. А вот и первый из них: без пяти в четыре, выйдя из подъезда, она увидела такси. И Алекс махал ей рукой из приоткрытой дверцы.

Мамочки! Лера молила бога, что никто из соседей не заметил, как она запорхнула на заднее сиденье машины прямо в объятия какого-то парня.

Алекс протянул руку.

– Иди ко мне, – произнёс еле слышно, и Лера, как послушная девочка, прижалась к его куртке, почти касаясь щекой тёплой шеи Алекса.

Объятия замкнулись, Лера оказалась в кольце его рук, в облачке пьянящего аромата дорогого импортного одеколона. Совершенно точно, лучшего места ей не найти в целой Вселенной.

– Поехали! – сказал Алекс в спину молодому таксисту, не обращающему на них никакого внимания.

Звук его голоса ещё не замер в воздухе, а он уже целовал её, одновременно властно и нежно, на секунду отрываясь от её губ, чтоб перевести дыханье, чтобы снова целовать и целовать милое лицо красавицы-однокурсницы, которая сводила его с ума.

Алекс уже давно думал о месте, где они могли бы иногда встречаться, чтоб побыть вместе наедине. Кинотеатр, кафе, подъезд дома – за пару месяцев их встреч все эти варианты изрядно надоели. К тому же чужие глаза повсюду… На счастье, выход нашёлся сам собой. Как-то за ужином отец заговорил о старой даче, некогда, в далёком детстве, любимом месте маленького Лёшки. Дача в порядке, говорил отец, сосед Петрович неплохо приглядывал за ней все эти годы. Так, по мелочам подправить, он заезжал, посмотрел…

«Спасибо, папа! – чуть не крикнул вслух Алексей, он отвернулся, стараясь скрыть свою радость. – Всего пятнадцать километров пути, и двухэтажный дом, замечательный в своём уединении, в нашем распоряжении. Но нам с Лерой будет нужна всего одна маленькая комнатка с большим электрическим камином…»

И может быть, именно там произойдёт то долгожданное, взрослое и настоящее, что жаждет получить каждый нормальный парень от понравившейся ему девушки.

* * *

Чёрт, второй день Владислав не мог увидеть эту девчонку, Лилю. Он нарочно прохаживался по коридору недалеко от аудиторий, где занимались второкурсники, высматривал её в буфете, маячил на лестнице, когда студенты расходились по домам. Его решение извиниться перед девушкой слабело с каждым днём и скоро растает, как дым. Скоро он забудет слова, которые приготовил для этого момента. «Ошибся, прости. Ты была слишком хороша, чтоб я мог устоять…»

Насчёт последних слов Владислав сомневался, звучат так, что вроде и её вина в случившемся есть. С другой стороны, крутой комплимент – всегда приятно, хотя с этими девицами не разберёшь, что нравится им, что нет. Непредсказуемые создания. Нет, конечно, виноват он, это не обсуждается. А скажите, кто не грешен?

Если Владислав искал встречи с ней, то Лиля, напротив, упорно избегала его. Последняя выходила из кабинета, озираясь, как малолетняя преступница. Она всё ещё пилила себя за то, что произошло тогда в тренерской. Какой позор, он трогал её там, где никто и никогда не трогал. А она, нахалка, позволяла! Ещё и явное удовольствие на лице было написано. И эти полузакрытые глаза… Сейчас, кроме чувства огромной досады, она не испытывала ничего. Только стыд, тяжёлым грузом давивший душу. Особенно после разговора с Лерой. Рассказать всё подруге, глупее не придумаешь. И кто её за язык тянул!