Александра Дельмаре - Шальная любовь

– Не может быть! Этого просто не может быть! – пухленькая сероглазая девчушка в чрезвычайном волнении взглянула на стоящую рядом бабушку.

Налетевший ветер заиграл подолом её лёгкого ситцевого платья, взметнул вверх русые волосы, которые серебристой паутинкой опустились на юное лицо. Они стояли у почтового ящика, приколоченного к некрашеному дощатому забору, откуда девушка только что достала длинный белый конверт с лиловыми штампами. Письмо адресовалось ей и было странным до невозможности.

– Надюшка, снова перечитай, может, не поняли мы чего.

Девушка кивнула, начала быстро читать, глотая слова: «Уважаемая Надежда Павловна, исполняя волю умершей десятого марта две тысячи седьмого года, Светловой Екатерины Алексеевны, согласно её завещанию от первого марта две тысячи седьмого года, сообщаю, что вы являетесь её наследницей». Она снова вскинула на бабушку изумлённые глаза.

– Так и написано, наследницей? – бабушка, поражённая необычным письмом не меньше внучки, вытерла об фартук морщинистые руки, осторожно взяла в руки лист бумаги и начала читать, шевеля губами.

– «Вступить в права наследования… принадлежащего умершей бизнеса… издательство… по адресу: город Москва…» Ну, ты, девка, вляпалась в историю, – недовольно качая головой, бабушка махнула головой в сторону дома, – идём, будем думать, что делать.

Тщательно вытерев ноги об лоскутный коврик, они прошли в залу, сели друг напротив друга за круглым столом. Комната, гордо называвшаяся залой, была бесконечно далека от своего громкого названия. Старый, видавший виды полированный шкаф, порыжевшая от времени стенка «Вечер», некогда блиставшая полированными шоколадными боками, торшер с двумя поникшими абажурами, голубым и розовым, да стол со стульями, где молча, глядя друг на друга, сидели сейчас бабушка и внучка – вот и всё её нехитрое убранство.

– Значит, так! – бабушка взяла власть в свои руки. – Иди к Алевтине Сергеевне, расскажи про эту бумагу. И спроси, что делать, она дело присоветует.

Надежда вскочила, точно! Как она сама не догадалась! Раньше, чуть что, бежала к любимой учительнице за советом, но школа закончена два года назад, и видятся они с бывшей классной теперь нечасто. Сталкиваются иногда в «Магните», ближайшем продовольственном магазине, так, парой слов перекинутся, не до разговоров.

Наскоро пригладив перед зеркалом волосы, Надя схватила ветровку и сумку, и вот уже застучали по асфальтовой дорожке каблуки её чёрных туфелек. Быстро-быстро! Проходящий мимо молодой человек, приостановился, заглядевшись на аккуратные, загорелые девичьи ножки, но она так торопилась, что никого не видела вокруг. Хотя в другое время Надежде польстил бы этот внимательный мужской взгляд, заставив удовлетворённо улыбнуться.

Десять минут быстрого шага мимо запущенного сквера с огромными липами и разрушенным безжалостным временем фонтаном, мимо поликлиники и детской площадки, где гоняла на трехколёсных велосипедах весёлая малышня – и она уже поднимается на третий этаж панельной многоэтажки. Какое счастье, что Алевтина Сергеевна оказалась дома! Прямо с порога, путаясь в словах, Надежда рассказала о странном письме. Надев очки, классная взяла протянутую бумагу, внимательно прочитала.

Сказать, что она была удивлена – это ничего не сказать! Взяв девушку за руку, Алевтина Сергеевна повела её на кухню, где полным ходом шла подготовка к обеду. Варилась курица, распространяя по квартирке запах мяса с ноткой лаврового листа, и что-то не менее аппетитное весело скворчало на сковородке.

– Девочка моя, даже не знаю, с чего начать! Ну, удивила! Фантастика какая-то! – пожилая учительница прошлась по кухне, по привычке потирая переносицу, этот её жест хорошо знаком Наде со школы. – Ты должна съездить в Москву к этому нотариусу, как его? – она взглянула на листок, – Антонову, и всё узнать подробнее. Отказываться никак нельзя, это ж большие деньги! Огромные! – для большей убедительности она подняла палец вверх. – Вам с бабушкой они, ох, как нужны!

Надя молча кивала, слушая рассуждения Алевтины Сергеевны. Послушное кивание головой в знак согласия – характерный для неё жест. Сейчас она поймала себя на мысли, что вечно со всем согласна. С учителем, с подругой Инкой, с Лёшей, имеющим в настоящее время статус её бойфренда. А своя голова с мозгами есть у этой Великой Соглашательницы? Может, уже пора начать самой шевелить извилинами? Или нет ума, считай, калека?