Наталья Родная - Научи меня бегать по воде

Кирилл достал мобильный и набрал мамин номер. Ожидание ответа, казалось, тянулось целую вечность, миллионы мыслей, догадок, предположений пронеслись в голове буквально за две минуты. И вот – долгожданный ответ.

– Алло, Кирилл, я слушаю тебя, – ответила мама.

– Мама, мама, слава Богу, мама! – закричал в трубку сын.

– Да что случилось? Ты где?

– Мама, я в Молочной балке, мне нужна твоя помощь, помоги мне!

– Где-где? Что ты там делаешь? С тобой всё в порядке?

– Мам, не спрашивай, бери такси и приезжай, я на трассе буду стоять и светить фонарём.

– Хорошо, вызываю. Жди.

Беспощадная темень заволокла балку, где-то вдалеке мелькали огоньки жилого дома, стоящего на отшибе цивилизации. Небо, обсыпанное звёздами, казалось немного ниже, чем обычно, и давило своей мощью. Воздух насытился сыростью и стал подло проползать за пазуху и холодить. Кирилл похлопал по спине несчастную жертву: «Ничего-ничего, выкарабкаемся!»

Странно бывает: иногда люди совершают поступки, которые сами не могут себе объяснить. Среди них есть как неожиданно хорошие, так и неожиданно плохие, всё это заложено внутри человека заранее. Светлые бессознательные порывы и тёмные бессознательные порывы как будто живут постоянно внутри него, только ждут необходимого случая, чтобы выплеснуться наружу. Неожиданное самопожертвование ради другого – самый важный показатель чистоты души. А неожиданное унижение, к сожалению, самый гнусный показатель. И многие, не замечая этого, думают, насколько они возвысились, унизив кого-то, а на самом деле на дне пропасти они, а не униженные ими. Сила только тогда считается силой, когда она направлена на добро и на спасение. Конечно, наш герой всё это делал подсознательно, он не мог себе объяснить своего поступка: почему он оставил вечеринку, почему ему так жаль эту неизвестную, неприятно пахнущую собаку, зачем он здесь, в темноте, в сырости, в неизвестности? Он не мог ответить, но обо всём знала его душа. И всё, что происходило, происходило не просто так.

Кирилл с мамой затащили собаку в дом и уложили на половик около порога.

– Полежи пока здесь, завтра что-нибудь придумаем.

– Зачем она тебе? – отозвалась мать, – она же сука.

– Не знаю, мам, чувствую, что нужна. Я тебе утром что-то расскажу.

Парень налил в железную миску воды и поставил около морды животного. Собака глубоко вздохнула и подняла на него карие, по-человечески глубокие и мудрые глаза. На секунду их взгляды встретились, и Кирилл почувствовал в её взгляде теплоту, почти человеческую теплоту – так смотрит друг, когда радуется за тебя, так смотрит любимая девушка, просто так смотрят, когда любят. У Кирилла пересохло в горле, а она беспомощно уронила голову на пол. Комната насытилась тяжёлым собачьим запахом.

Только сейчас, при хорошем освещении, он хорошенько разглядел её. Иссиня-чёрная шерсть переливалась в лучах электрической лампочки. Он никак не мог определить, что это за порода: похожа на ньюфаундленда, но посреди лба светилось белое пятно, как звезда среди тёмной ночи.

– Я назову тебя Ночка, – вдруг вслух сказал спаситель. Он чувствовал себя бесконечно виноватым перед этой раненой собакой, ему было стыдно за своих бессердечных друзей.

– Ложись уже спать! – крикнула из комнаты Галина Павловна.

– Иду, мам.

Подружки, держась за руки, остановились около пешеходного перехода. Вдруг рядом с ними кто-то болезненно кашлянул. Красавицы одновременно обернулись на неприятный звук.

– Девочки, вы сильно торопитесь? – обратился к ним пожилой, прилично одетый мужчина с палочкой, – не можете помочь одинокому дедушке?

– Почему бы и нет? Чем Вам помочь? – отозвалась Аня.

– Дело в том, что я недавно перенёс операцию на сердце и мне нельзя поднимать тяжести. А покушать-то хочется, вот я и выбрался на рынок, а там, вы знаете, глаза разбегаются. И всё такое дорогое, но пенсия-то у меня хорошая, я же полковник. Помогите донести сумки, если только не торопитесь, пожалуйста, мои вы хорошие, – улыбался дед, сияя белоснежной вставной челюстью.

Девчонки переглянулись и, поняв друг друга по глазам, утвердительно закивали. Подхватили сумки и, немного накренившись в разные стороны, мелкими шажками пошли за дедом. Идти пришлось немного дольше, чем думали, но отказать уже было неудобно. Бывший военный представился Андреем Ивановичем, держал спину ровно, шагал очень уверенно, так что Кате в какой-то момент показалось, что палочка ему совсем не нужна. Он признался, что одинок: похоронил жену два года назад, а детей так им Бог и не дал. Глубокие голубые глаза сияли теплотой, а бороздки морщин в уголках делали их сказочно добрыми. Белый накрахмаленный воротничок рубашки говорил о том, что старичок очень аккуратный и чистоплотный, несмотря на одиночество.