Борис Гриненко - Признание в любви

Сколько мужчин его пели? Теперь выпало мне. Опять, наверное, удивились. Подпевали, и вряд ли кто обратил внимание, что это я ей. А она? Не знаю – уходили мы поврозь… впрочем, такая красивая девушка разве может быть одна? Неужели правда, как в другой песне, – «скоро осень, за окнами август». Ведь и в романсе так: «Зачем я вам, капризная, к вам юноша спешит…» На что рассчитывать?

Данте увидел Беатриче в девять лет. Он только смотрел… и оставил нам то, чем восхищаемся. Я постарше. Что такое скоро пятьдесят? Если иметь в виду не юбилей, когда хорошо выпьешь, и это будет совсем не предосудительно. А возраст, когда в браке второй раз, и снова удачно. Рассчитывать на что-то новое уже поздно, да и что может быть нового?

Стоит ли привлекать её внимание? Когда любишь, то думаешь, во-первых, о счастье того, кого любишь. Не сломаю ли ей жизнь? Сейчас-то я заметен, даже на фоне её сверстников, а как буду выглядеть лет через двадцать рядом с молодой и красивой женщиной? «Жизнь – потрясающая штука, если затевать её вовремя» – справедливо напишет Дина Рубина. Хотя, мой отец, вообще-то, и в восемьдесят был ого-го.

Некстати, или наоборот, – к месту, вспомнил рассказ Шарля Азнавура, который пользовался исключительным женским вниманием. С возрастом оно убывало, убывало и ушло. На улице девушки перестали бегать следом стайками. И уже он смотрит на них, но без ответа. Стоит грустный у перекрёстка, и вдруг подбегает красавица, светится радостью встречи, он повеселел, подтянулся. Девушка берёт под руку:

– Разрешите… я помогу вам перейти улицу.

Если человек считает себя удачливым, он пробует разное и ему повезёт, потому что отважился на то, на что другие не решались. В отделе, где Ира, был тотализатор по футболу («Зенит» – чемпион). У каждого свой стиль: она знала про тренеров и про игроков, кто прислушивался к её мнению, тот обычно выигрывал. Сама же часто говорила: «А-а, рискну» – хотелось красивой игры. Бывало проигрывала. Такие люди, на самом деле, понимают жизнь глубже и летают выше. Удача сама попадают им в руки.

Забавное подтверждение этому получили в другом месте. Позвали меня сходить на баскетбольный матч «Зенита», вид спорта, которым я в юности тоже баловался, причём хорошо. Места во втором ярусе. Конечно, не НБА, и комментатор не Гомельский, но зал забит, тысяч семь. В перерыве лотерея для зрителей, призы – две майки с эмблемой клуба. Народ криками убедил комментатора: «Бросай, кто поймает». Первая летит на противоположную от нас сторону. Короткая схватка, крики недовольных. Вторая – на нашу трибуну, и падает Ирине на колени. Зрители встречают хлопками. Подталкиваю: «Встань, покажись». Поднимается – шквал аплодисментов. Комментатор: «Приз нашёл своего зрителя».

Речь была о театре, но хочу обратить внимание на другой, необычный театр, по сути, конечно же, он-то и есть самый обычный, по Шекспиру: «Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актёры». Все ли его замечают? Спектакль о любви в нём играют двое. Чтобы кого-то туда принять, его нужно понять, и происходит это не сразу. Хотя многие поступают наоборот – сначала принимают. Тогда на спектакле, как было сказано, учатся, для чего театр и создавался. У Хемингуэя получилось с четвёртого раза. Почему бы и мне не попробовать написать пьесу про любовь. Каждый для себя пишет сам, если повезёт, то – вдвоём. Тогда обоим понравится.

Вот её страницы. Они не первые. Началось всё, на самом деле, с нежданного «знакомства». Я не понимаю до сих пор, почему так долго старался его не замечать. Не зря Сергей удивился.

В настоящем театре мы сидим в партере, в первом ряду за проходом. Её приятелей не заметил. Знают, наверное, что им тут не «выиграть». В разговоре незаметно перешли на «ты», вернее она, я и так был на «ты» со всеми, кроме генерального. Несколько пар остановились невдалеке, что-то обсуждают, смотрят на нас. Я насмешливо улыбаюсь. «Ты ошибаешься» – вот оно, первое «ты». Поражаюсь её пониманию. Моему взгляду она не сразу, но всё-таки отвечает: