Джули Дейс - Шанс на выбор

– Завтра в шесть, – звучат последние слова, как приговор.

Наша двадцатка беззвучно отправляется к выходу.

Такой же гробовой тишиной наполнена раздевалка. Никто не знает, что ожидать дальше. Никто не спешит веселиться и праздновать зачисление. Никто не издаёт даже выдоха. Как будто никому из нас больше не требуется воздух, чтобы жить. Форма мокрая. На ней нет и дюйма сухого места. Можно выжать и напоить целый сад растений или же наполнить тазик. Все прекрасно понимают, что это не конец. Это всего лишь двадцатка, которая вскоре разделится на основной и запасной состав. На лёд выходит шесть человек, а не двадцать.

– Это было охренеть, как дерьмово, – говорит Картер.

Переглядываюсь с Рэном, никто из нас не торопится поддерживать диалог. Я не знаю, по причине отсутствия сил или это просто нежелание, но мы оба молча стягиваем одежду.

– Самый отстойный тренер, который мне встречался, – добавляет парень.

Закидываю полотенце на плечо, чтобы смыть с себя весь пот, которым обливался часами, и отклоняюсь в сторону душевых. Но каким-то чудом вырывается:

– Он нормальный.

– Что? – ахает Картер, и мне приходится остановиться, но я вовсе не тороплюсь оборачиваться.

– Ты слышал.

– Хочешь сказать, что он прав?

– Да.

Присвистнув, он издаёт смешок. Это выбивает и одновременно зарождает во мне последнюю каплю сил, сотканную из гнева. Резко разворачиваюсь и за несколько шагов сокращаю расстояние.

Тыкнув в его грудь, чётко произношу каждое слово.

– Он прав. Мы не в школе. Это не тот тренер, который будет подтирать твой зад и говорить, что у тебя, малыш, всё получится. Забудь про школу. Ты больше не в ней.

– Ты просто метишь в капитаны, – фыркает Картер.

На его губах продолжает играть тень улыбки, которую стирают мои последние слова:

– Какая, нахрен, разница, куда я мечу? На данный момент, я мечу не вылететь из команды.

Убираю руку и отступаю назад.

– Чего не сказать о тебе. Либо работай, либо проваливай. Тут никому не смешно, кроме тебя.

– Мне не смешно, – говорит он, пока капли в душевых отбивают глухой ритм, а все остальные застыли на местах, завернув головы в нашу сторону.

– Мы все устали, Картер, и если ты решил, что один можешь вопить о том, как тебе тяжело, то оглянись вокруг. Мы в гребаной заднице. И это только начало.

Разворачиваюсь и шагаю к душевым. Я редко срываюсь, но сегодня выжат до конца физически и морально. Я не любитель размахивать кулаками, решать вопросы в негативной форме, и Картер получил то, чего добивался.

– С каких пор ты стал таким? – спрашивает он.

– Я серьезно отношусь к тому, с чем хочу связать будущее. Если ты намерен дальше идиотничать на льду, то лучше вали. Не занимай место того, кому это нужно так же, как мне.

Холодный душ не помогает. Бодрости во мне ровно столько же, сколько жизни в кирпиче. И это только начало дня. Первого дня. Я должен жить так ещё несколько лет. Надеюсь, что скоро войду в калию и привыкну, а пока это кажется адом, который я готов проходить и в котором готов крутиться, как белка в колесе.

Несмотря на перепалку в раздевалке, как только мы выходим на улицу – Картер становится собой. Он потирает ладони и отслеживает каждую девчонку, находящуюся в миле от нас. Ему однозначно везёт, потому что неплохое количество отзывается на внимание в свою сторону. Они оборачиваются, улыбаются и глупо хихикают. Если у этого парня не торпеда в заднице, то у меня нет другого объяснения тому, как его голубые глаза с блеском обращаются к нам.

– Кажется, у кого-то намечается вечеринка с первокурсницами.

– Ты всего лишь второкурсник, мы прилетели вчера, можно сказать, как на первый курс, придурок, – парирует Рэн, поудобней устраиваясь в кресле. – И завтра тренировка.

– Я не буду отказываться от девчонок из-за сраной тренировки.

– Тогда снимай отдельную квартиру.

Взгляд, наполненный энтузиазмом и недержанием, обращается ко мне.

– Хотя бы ты не будь занудой.

– Мне плевать, – сообщаю я. – Я планирую лечь и не вставать до завтрашнего утра.

– Когда увидишь мой выбор, быстро передумаешь.

Не стараюсь выдавить улыбку, закатить глаза или фыркнуть, лишь подставляю кулак под голову, налитую свинцом, и пытаюсь уловить хоть что-то из лекции.

Ещё недавно я наивно полагал, что моя студенческая жизнь будет подобна той, что была у Мэйсона. Я ошибался. Всё веселье, беспечность, тусовки и девочки скорей всего пройдут мимо нас благодаря тренеру. Спать два часа, а после встать на тренировку – не кажется такой прикольной идеей, как в школе. Если моя весёлая жизнь осталась в Нью-Йорке и половина в Миннесоте, то я не совсем понимаю, радоваться или загоняться. Да, конечно, утверждать, что всегда можно наверстать, но кто вернёт возраст? Невозможно отмотать время назад и вернуться в юность. Машину времени никто не изобрёл. За всем этим бесконечным круговоротом из тренировок, я боюсь только упустить что-то важное.