Ольга Обухова - И жизнь, и слезы, и любовь

– Я поняла, – кивнула Алла.

Глеб Басаргин холодно усмехнулся:

– Очень рад, что голова у тебя наконец начала работать. А не другие части тела… – Он скрестил руки. – Патрик Делейни был отличным парнем, и у меня с ним установились хорошие взаимоотношения, но по-настоящему близок он был именно с Андреем. Они вместе ходили в музей «Метрополитен», Музей Гуггенхайма и в Музей современного искусства, и по его просьбе Андрей перевел на английский книгу про нашего мордовского скульптора Степана Эрьзя, который почти четверть века прожил в Южной Америке, где делал скульптуры из твердого, как камень, дерева кебрачо. Эта книга был издана в Порт-оф-Спейн и имела большой успех, а сейчас успешность нашего проекта в Тринидаде и Тобаго во многом зависит от того, сумеет ли Андрей выехать туда и возглавить представительство «Нобель-ойл». – Басаргин сузил глаза и стал похож на своего отца – генерала Виктора Басаргина, грозное имя которого было известно не только в России, но и в Афганистане и Вьетнаме, где ему довелось воевать. – Поэтому ты сделаешь все, чтобы он немедленно бросил пить, расстался с Ладой и обрел душевный покой. Ты – в ответе за его здоровье. А если со здоровьем возникнут проблемы, ты сделаешь все и даже больше, чтобы его спасти. Поняла?

Алла опять кивнула. Произнести что-либо она уже не осмеливалась.

Басаргин рявкнул:

– А теперь – кругом и шагом марш отсюда!

Алла вылетела из кабинета как пробка и только на улице пришла в себя. «Что же это было?» – пронеслось у нее в голове, когда она садилась в машину, собираясь ехать домой.

«Ах, да – у Андрея будет и неслыханный карьерный взлет, и статус, и другие деньги. Значит, и у меня тоже. И я опять – в шоколаде, – поняла она. – Тогда – за работу!»

Алла довольно легко отшила «необременительную любовницу». Со спиртным было сложнее, однако она сумела выиграть и эту битву – посадила мужу на строгую диету, без алкоголя и жирной пищи, и вскоре Андросов выглядел почти так же, как и во время работы в Агентстве. Теперь он целенаправленно готовил себя к новым условиям существования. Его, как и Аллу, вдохновляло намерение Басаргина использовать его в очередных грандиозных планах «Нобель-ойла». Даша исчезла, бросила его, найти ее невозможно, как он ни пытался. Остается одно – жизнь без любви, жизнь без Даши. Но будет работа, на которой он с его опытом и знаниями принесет пользу тысячам людей и не подведет друга Глеба.

И все же в глубине души его не отпускала тоска по Даше. Он ощущал ее как физическую боль, как астму – ему трудно было дышать. Острая ноющая боль постоянно подступала, сжимала грудь и горло, особенно по ночам, когда он часами лежал без сна, отвернувшись от безмятежно посапывающей Аллы. Конечно, безумно интересно прилететь на Тринидад и Тобаго и после стольких лет разлуки встретиться с Патриком Делейни и с его женой, очаровательной Синтией, но… Андрею оставалось лишь скрипеть зубами, потому что у Патрика была и прекрасная Синтия, и трое замечательных детей, а у него не было ничего. Он сам был как брошенный на произвол судьбы ребенок, которому надо было одному выживать в жестоком мире – без любви, без детей, без Даши. И как он ни старался забыть об этом, переключиться на предстоящую службу в далекой Южной Америке, думать о работе в «Нобель-ойл», у него почти ничего не получалось.

И однажды его увезли на «скорой» в Первую градскую больницу: в 43 года этот красивый, спортивный мужчина, совсем недавно выглядевший на 30 лет, заработал обширный инфаркт.

Это установили врачи в приемном покое больницы. Первичный осмотр показал, что дело плохо – Андросов не ощущал ничего, кроме сильной сдавливающей боли за грудиной, а участок миокарда уже полностью подвергся некрозу, омертвел. Андрею срочно сделали компьютерную томографию, и глава бригады хирургов, опытнейший Казбек Асланович Кабардинов, сказал:

– Какой тяжелый случай! Боюсь, этого джигита мы уже не вытянем…

Тихий провинциальный городок Таруса раскинулся на живописных холмах и вдоль оврагов на берегу Оки. Он утопал в зелени садов и запахах цветов, когда летней душной ночью сюда на машине прибыла Даша Елагина. Она вынула спящего Костика и внесла в дом. Несмотря на позднее время, в доме горел свет. Их ждали.

Посмотрев на ребенка, Беата Станиславовна Лещинская всплеснула руками.

– Матка Боска! Что сделали с ребенком?

– Потом, потом, Беата Станиславовна! – Даша с трудом перевела дух. – А сейчас мы будем спать, мы очень измучены.