Лана Муар - Дикари не выбирают принцесс

– Аленька, – окликаю ее пока не ушла. – Кто нас вчера привез?

– Михаилу Васильевичу позвонили и он отправил за вами Андрюшу, Елизавета Михайловна.

– А мама? Мама нас видела?

– Нет, что вы. Ольга Сергеевна рано легла и уехала в посольство ни свет ни заря. Я вашу одежду спрятала от греха подальше, но Михаил Васильевич заходил после, отменил все встречи… – Алевтина замолкает, услышав мой вздох. – Я вам с Сабриной кашку пожиже сварила и воды принесла побольше. Что-нибудь передать Михаилу Васильевичу?

– Бришечка, ты как, готова сейчас умирать или отложим казнь на часик?

– Лучше сразу, чтобы на раз, – обречённо кивает Сабрина, принимая полулежачее положение.

– Аленька, позови.

Я тоже поднимаюсь повыше на подушках, но услышав деликатное покашливание отца, хочу спрятаться с головой под одеяло. Мне стыдно поднять на него глаза, не то что объясняться. Только папа, выждав минуту молчания, за которую мы с Бри самолично закопали себя так глубоко, как смогли, негромко прочистил горло и хмыкнул:

– Бывает. Надеюсь, такого больше не повторится. Сабринка, твоим я позвонил, сказал, что ты у нас. Отдыхайте.

Подойдя, мягко коснулся губами моей макушки, погрозил Сабрине пальцем и направился к дверям, а мы синхронно выдохнули. Обошлось. И судя по всему ничего не попало в прессу или папа успел все замять, хотя я не уверена, что когда-нибудь захочу узнать правду.

Лишь ближе к полудню мы выцарапались из кровати и по очереди сходили в душ. Бришка первая, я после нее. Можно было бы обойтись и проще – гостевых комнат в доме достаточно, только вдвоем все же легче переживать последствия бурной вечеринки и пытаться выкорчевать из памяти хоть что-то сходящееся. Мы словно начали гулянку в одном клубе, а закончили в абсолютно разных местах. И последнее общее воспоминание – рёбрышки от Демона.

– Мы с ним все же познакомились или нет? – Бри спрашивает, щёлкая вешалками в моем гардеробе.

– Не помню. Вроде бы ты хотела к нему подойти…

– Ух! Лиз, может я возьму твою юбку и жакет? Лоран, ты моя маленькая слабость!

– Бери. Только не отрезай от него ничего, – прошу, подставляя лицо под тропический душ.

Тело медленно оживает, чего нельзя сказать о памяти. После ребрышек какая-то пелена, за которой осталась погребенной большая часть воспоминаний. Тянусь к полочке с гелями, выдавливаю немного на ладонь и зачем-то к нему принюхиваюсь. Смутное воспоминание похожего запаха, только более насыщенного и тяжелого, но никак не проясняющего ничего. Только отголосок. Намыливаюсь, слушая непрекращающуюся болтовню Бришки. Что-то про волосы, салон, черный… Черный? Медленно ворочаясь, память извлекает из своих закромов майку Демона и его руки в татуировках. Кончик носа начинает чесаться, тру его ладонью и пугаюсь до боли знакомому сочетанию запаха и ощущений. Нет! Нет-нет-нет! Не может быть!

– Бри! Бришка! Я же с ним ничего не делала?

Сабрина влетает в ванную с выпученными глазами и открытым ртом. Только я уже выдавливаю на ладонь новую порцию геля, сую ей под нос и шепотом умоляю:

– Скажи, что мне только кажется, что он так пах. Бришечка, пожалуйста!

Она принюхивается и мотает головой, а потом замирает и снова трясет своей разноцветной гривой:

– Нет, не помню, но точно не так.

– Уверена?

Ну да. Откуда у Демона твой гель? – усмехается, но растирает между пальцев капельку, раз за разом вдыхая аромат. – Если бы он так пах… Оу… Нет… Хотя… Нет, уверена на сто процентов. Можно позвонить Гордееву, он же всегда самый трезвый, – чуть брезгливо поморщившись, Бри принимает одну из поз, пародируя Диму, – Моя Императрица.

Смеюсь, мысленно перекрестившись пяткой. Я не переживу, если где-нибудь всплывёт, что дочь Милославского зажигала с первым встречным в каком-то богом забытом баре. Я не настолько сумасшедшая.

– Ну так что? Черный? – Бри расчесывает свои волосы, смотря на меня через зеркало.

– Прости, прослушала.

– Как думаешь, черный мне пойдет? Волосы.

– А-а-а… Не знаю, долго ли ты с ним проходишь, – максимально деликатно ухожу от ответа.

Советовать Сабрине – глупая затея. Особенно, если она уже приняла решение.

– Звоню Леночке? Часика через три?

– А разве ты доверишься кому-то другому?

Хлопнув в ладоши, Бри улетает звонить своему стилисту договариваться и возвращается с телефоном в руках. На экране фотография Гордеева с залепленым пластырем носом и синяками под обоими глазами. Я в тихом шоке, а Бри показывает мне сбитые костяшки: