Наталия Левин - Сны Авроры Гройс

– Вы узнаете себя в зеркале?

– Я никогда не смотрю на себя в зеркало.

– Почему?

– Зеркала лгут. Они отражают действительность, но не показывают ее.

Адель сосредоточенно сжала губы, затем положила смартфон на столик и встала. Из дальнего угла кабинета она прикатила высокое напольное зеркало.

– Подойдите, пожалуйста, к зеркалу.

Девушка поднялась, нехотя подошла к зеркалу и остановилась перед ним.

– Вы узнаете себя? – Адель заглянула в зеркало, а затем посмотрела на Аврору, будто сличая ее с отражением.

– Это лишь оболочка, внутри которой мне приходится находиться.

«Агнозия, – мысленно поставила диагноз Адель, – и это плюс к депрессии и мании преследования. Надо все же направить ее к психиатру». И тут же перед ее глазами возник доктор Лео Мареш, ее университетский преподаватель и куратор, профессор кафедры психиатрии, главный врач небольшой частной психиатрической клиники, с которой вот уже несколько лет сотрудничал их реабилитационный центр.

Доктор Мареш был известен своим неординарным подходом к работе с пациентами, новаторскими идеями в области психоанализа и психиатрии, изучал проблемы сна, много экспериментировал и практиковал. Его особо интересовали те случаи, которые другие специалисты считали безнадежными… Был ли этот случай безнадежным? Вовсе нет. Искала ли Адель повод для встречи с Лео? Однозначно, да. И этот клинический случай мог как раз послужить таким поводом.

С самой первой встречи с Авророй Адель казалось, что девушка просто издевается над ней, играет с ней, отвечая на ее психологические уловки своими, еще более искусными. Это была лишь вторая консультация, но Аврора выставила такую психологическую защиту, которую Адель пока не удавалось преодолеть. Имело ли смысл обратиться за консультацией к Марешу сейчас? Всего лишь после второго визита клиентки? Нет, это могло поставить под вопрос ее компетенцию и нежелательным образом отразиться на ее репутации психоаналитика. С другой стороны, Мареш был гениален в своей сфере, и желание обсудить с ним интересный клинический случай можно было расценить по-иному: молодой специалист обращается к опытному психоаналитику и психиатру касательно необычного, неординарного, возможно даже в некотором смысле интересного, случая. Что может быть естественнее и похвальнее этого? Перенимать опыт великих… Впрочем, Адель жаждала этой встречи далеко не из любви к своему ремеслу.

– И все же, это Ваше тело? – осведомилась она у Авроры, уже успевшей вернуться на диван и достать новую сигариллу.

Девушка внимательно посмотрела на нее.

– Квартира, которую вы снимаете, машина, которую вы арендуете – они ваши?

– На время.

– Вот и это тело – мое, но на время.

– Вы понимаете, что отражение в зеркале – Ваше? Что это отражение тела, в котором Вы сейчас живете? Находитесь… – Адель нахмурилась, почувствовав, что позволила клиентке сбить себя с мысли.

– Вы узнаете на парковке машину, которую арендуете? – девушка подняла правую бровь в ожидании ответа. – Отличите квартиру, которую снимаете, от других квартир? Вы поймете, что именно на этой машине вы сегодня приехали и именно в эту квартиру сегодня вернетесь?

Удовлетворенная своими аргументами и возникшей паузой, Аврора подожгла кончик сигариллы. Однако, вместо того, чтобы раскурить ее, девушка легонько подула на разгоравшиеся огоньки, а затем положила ее на край пепельницы и стала наблюдать, как она медленно тлеет.

– Почему Вы не курите?

– Это вредно.

– Зачем же Вы… – Адель развела руками, подбирая правильные слова, – делаете это?

– Мне нравится смотреть на то, как рождается пепел, – ответила Аврора и одарила своего психоаналитика долгим испепеляющим взглядом. И под этим взглядом Адель неожиданно для себя почувствовала необъяснимую тревогу и невольно поежилась. А еще ей показалось, что зрачки у девушки вдруг вытянулись, как у кошки, и снова стали прежними.

* * *

– Аврора, у Вас есть семья?

– Нет.

– Родители? Расскажите мне о них.

– Нет.

– Не расскажете?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я их не помню.

– Вы росли без родителей?

– Я не помню.

– Вы не помните, были ли у Вас родители?

– Я не помню, была ли я ребенком.

– С какого возраста Вы себя помните?

– Я не знаю.

– Сколько Вам сейчас лет?

– Я точно не знаю.

– У Вас была амнезия? Другие расстройства памяти?

– Рождение.

– Что?

– Рождение. Рождение стирает память. Мы не помним, что было с нами до рождения. А ведь там было много того, что и теперь влияет на нашу жизнь. В первые дни новой земной жизни мы еще помним отрывки из прошлой жизни, но затем воспоминания сменяют новыми впечатлениями. И мы все забываем.