Александр Ольский - Душа наизнанку

30 мая, 1995

Самое фантастическое и самое невероятное путешествие в моей жизни. Десять дней я была с Вадимом! Мы давно собирались куда-нибудь съездить вместе – и вот сошлись на Праге. И это здорово, потому что Прага – прекрасный город из сказок Андерсена: черепичные крыши, залитые солнцем; загадочные средневековые замки; мощеные узкие улочки и шумные пивнушки; уютные парки и ароматные кондитерские. Прага хороша и на закате дня, и умытая весенним дождем. Она не пресыщает, а дарит новизну ощущений каждую минуту. Я могла бы сто раз приходить на Карлов мост и каждый раз открывать для себя что-то новое.

Поездка в Прагу стала зеркальным отражением наших противоречивых и многогранных отношений с Вадимом. Я не помню более эмоциональной, импульсивной и чувственной поездки. Мне казалось, что в эти десять дней я принимала близко к сердцу все: пьянящий аромат сирени и цветущие каштаны, неожиданный град и радугу вслед за ним. Любое слово Вадима и даже философский спор я встречала со слезами на глазах. И в тот момент для меня было совершенно неважно, плакала я от счастья или от горькой обиды.

По приезде в Прагу мы сначала остановились на пару дней в отеле Košík («Кошек»), что в переводе с чешского – «корзинка». И хотя гостиница оказалась во всех отношениях неважной, вся наша поездка проходила под девизом «Кошеки»! Нам так понравилось звучание этого слова, что мы стали называть так всех встречавшихся нам милых песиков, а также в шутку окрестили этим именем друг друга.

Квартира, которую мы сняли после отеля, была довольно симпатичная; дом же и улица, на удивление, напоминали Париж, а буквально в двух шагах, по чистой случайности, находился секс-шоп, яркая неоновая реклама которого в ночи привлекала жаждущих развлечься.

В целях экономии (что, конечно, по большому счету, погоды не делало) Вадим постоянно покупал нам детские билеты за три кроны, и каждый раз при выходе из метро, где часто стояли контролеры, мы щекотали себе нервы, готовые притвориться полными идиотами или малолетними.

На Карловом мосту нам все время встречался какой-то дурачок, который постоянно смотрел на себя в зеркало, корчил немыслимые рожи и в экстазе рисовал автопортрет. И каждый раз я просто умирала со смеху.

Ужинали мы чаще дома, а вместо обеда устраивали пикники в парках. Мне особенно запомнился один сказочный лес с вековыми деревьями, прудами и фонтанами, где жили удивительные павлины, радостное покрикивание которых было слышно повсюду.

От начала и до конца поездки Вадим окружил меня трогательной заботой: он был одновременно моим гидом, поваром и домохозяйкой! Старался показать все самое-самое, исполнял любые желания и капризы, везде и всюду водил меня за ручку, будто маленькую девочку, а в мой день рождения устроил настоящий праздничный ужин при свечах. В тот же вечер мы смотрели на Карловом мосту потрясающий салют, который по неясной нам причине совпал с моим днем варенья.

К сожалению, не обошлось без конфликтов и ссор: в одной поездке за город мы до хрипоты спорили на тему предстоящих выборов, будущего России и веры в Бога; иногда ни с того ни с сего начинали выяснять взаимоотношения, и голова шла кругом от взаимных обвинений и беспощадных оскорблений. Но после ненастья снова светило солнышко, и когда мы в последний день гуляли по старому городу, Вадим, проигнорировав мой вопрос, совсем не в тему ответил: «Ну, что сказать тебе, чудо мое… Я тебя люблю».

7 июля, 1997

Мы с Вадимом ходили на день рождения к моему близкому другу Халиму, который отмечал свое тридцатилетие в ресторане «Архангельское». Были его друзья, коллеги по работе, родственники, сестра с мужем, а также Бернштейн. Сначала день варенья показался мне немного скучным и даже официальным, но потом народ расслабился, и к концу вечера уже танцевали «Цыганочку».

Вадим написал Халиму забавное стихотворение, как обычно, неоднозначное…

Здесь же, в Архангельском, прямо за столом, можно сказать, под осетрину, Вадим поведал мне, что на днях познакомился с какой-то длинноногой медсестрой и на досуге переспал с ней. Когда я спросила: «Ну, и как медсестра?», – он без промедления ответил: «Да никак… Как я и думал, вся в своих фантазиях».