Оливия Лейк - Любовь со вкусом миндаля

Она кивнула и мгновенно оказалась в его объятиях. Крепких и надежных. Ник настойчиво прижался к девичьим губам и требовательно ворвался языком в податливую мягкость ее рта. Поцелуй был долгим и горячим, наполненный неведомыми ощущениями и запретными желаниями. Когда его рука скользнула вверх по бедру, Шэрен растерялась. Прикосновения Ника обжигали, а поцелуи лишали воли. Она несмело положила руку ему на грудь и легко провела пальцем по ключичной ямочке, не скрытой воротом майки, но через секунду все закончилось. Ник откинулся на спинку сидения и поднял глаза к потемневшему небу, а Шэрен просто смотрела на него. Пыталась запомнить каждую черточку, сохранить в памяти искрящиеся весельем прозрачные голубые глаза, и пронести через время миндальный привкус первого поцелуя.

– Уже поздно, тебе пора, – повернувшись, спокойно, словно и не целовал ее, произнес Ник. Она послушно кивнула и, открыв дверь автомобиля, вышла.

– Шэрен, – позвал он. Она обернулась. – Я бы встретился с тобой еще, лет через пять. – Ник подарил ей свою фирменную, бесшабашную улыбку и резко надавил на педаль газа.

Десять лет спустя. Сан-Франциско.

– Шэрен, мне необходима твоя помощь, – глядя ей прямо в глаза, устало произнес Фрэнсис.

Девушка поставила на стол чашечку с остывшим американо, к которому не притронулась с начала разговора, и посмотрела в окно. Ресторан, в котором они обедали, помимо огромных королевских крабов славился еще потрясающим видом на пролив «Золотые Ворота» и холмы «Твин Пикс». Шэрен задумчиво наблюдала, как вода постепенно меняет цвет: возле берега – прозрачно-голубая, чуть дальше – насыщенно-бирюзовая и, наконец, – темно-синяя, до самого горизонта. Как вдали зеленели полукруглые холмистые насыпи. Она вспомнила, как переводила текст древней рукописи, в которой испанские конкистадоры называли эти холмы «Грудь индейской девственницы». Тогда Шэрон смутилась, а сейчас равнодушно отметила, что действительно похоже: идеальная форма, мечта любой женщины.

Почему-то именно летом она впадала в несвойственную в обычной, повседневной жизни меланхолию. Испытывала необъяснимую тягу к романтике. В это время года ей казалось, что рассказы бабушки – в прошлом убежденной хиппи – оживают. Словно по улицам в ярких нарядах, с гитарами и плакатами: «Занимайся любовью, а не войной!» снова бродят Дети цветов. Сейчас, конечно, тоже можно встретить современных хиппи, но ничего романтичного в их образе жизни больше нет.

А истории дедушки о временах «Золотой лихорадки» буквально сходят со страниц так любимых им книг. Будто, повернув за угол, можно встретить упертых золотоискателей и отчаянных ловцов удачи. Шэрен вздохнула. Только сейчас от ее мечтательного настроения не осталось и следа.

Она снова повернулась к мужчине, сидевшему напротив, и подумала о его отце. Их отце. Считала ли она когда-нибудь Виктора Колвилла родителем? Хоть раз назвала его папой? В детстве, когда он иногда, с каждым годом все реже и реже, навещал их, Шэрен понятия не имела, кто этот высокий молчаливый мужчина. Потом она подросла, начала задавать вопросы, и мать решилась рассказать о нем. Виктор Колвилл – успешный бизнесмен, крупный промышленник, яркий представитель светской элиты и ее отец.

Много лет назад Хелена Прескотт была его секретарем и, к сожалению или к счастью, – сейчас Шэрен уже и не знала, мама не смогла устоять перед магнетизмом красивого обаятельного начальника и вступила с ним в любовные отношения. А потом она забеременела, но, естественно, ни о каком браке речи не шло. Виктор был женат, и всеми правдами и неправдами скрывал от жены – единственной наследницы внушительного состояния – свои похождения и уж тем более плоды, которые они принесли. Поэтому о рождении ребенка не знал никто. Единственное, что Виктор делал для дочери – исправно помогал финансами. Благодаря его деньгам она получила прекрасное образование, а Хелена не гробила себя на трех работах, чтобы прокормить дочь. Хотя бы за это Шэрен была ему благодарна.

А пять лет назад случилось то, чего не ожидал никто. Виктор Колвилл обанкротился, его компанию выкупили за гроши, а он сам, не выдержав давления, застрелился в собственном кабинете. Это событие стало для Шэрен ударом, но не из-за потери отца, ведь, по сути, она его не имела. Это было из-за матери.

Хелена Прескотт всегда считалась красавицей. Изящная, миниатюрная блондинка с потрясающими бирюзовыми глазами. На нее часто засматривались мужчины, но она никого не замечала, никогда не пыталась найти для дочери нового отца. Всю жизнь любила одного мужчину, и известие о смерти Виктора стало для нее началом конца.