Оливия Лейк - Госпожа Эйджвотер-холла, или Тайны дома у воды

Взглянув в последний раз на тоскливый пейзаж за окном, отошла к дивану и, забравшись на него с ногами, посмотрела на светящийся монитор ноутбука. Красивый светловолосый мужчина смотрел на нее с той стороны экрана. Он улыбался одними уголками губ, но до глаз эта улыбка не дошла: они оставались холодными и отчужденными. Захария Денвер. Именно это имя было выбито на гладкой дорогой визитке, зажатой в руке покойного Самюэля Митчелла.

Когда Габриэлла опустилась проверить пульс, то увидела белый уголок, выглядывавший из крепко сжатой мужской руки. Она знала, что нельзя, что это улика, но все-таки развела успевшие окоченеть пальцы. Имя сразу же бросилось ей в глаза. Когда она искала людей, способных помочь с написанием книги, оно не раз всплывало в сети, но встретиться или как-то связаться с мистером Денвером не представлялось возможным. Ни минуты не сомневаясь, она быстро достала телефон и сделала снимок визитки. И благодаря этому у Габриэллы был сейчас его личный телефон и электронная почта, но звонить ему она не торопилась.

Все свое свободное время она только и делала, что разглядывала его фотографии, искала информацию, старалась узнать как можно больше. Но все эти попытки оставались бесплодными, разбиваясь о жесткую цензуру, которой, вне сомнения, подвергались все статьи о таинственном англичанине. У нее даже заломило зубы от досады! Вся имеющаяся в свободном доступе информация были весьма обобщенной и гладко вылизанной. Такой очень приятной, обтекаемой формы, но абсолютно пустой: без острых углов и резких поворотов. Вот и сейчас Габриэлла снова смотрела в холодные голубые глаза в несбыточной надежде проникнуть глубже, под кожу, заглянуть в самую суть этого мужчины.

Габриэлла устало потерла виски, переключая внимание со снимка на статью под ним. Она бегло пробежала по ней глазами: английский бизнесмен, после смерти отца стал полноправным владельцем крупнейшего аукционного дома «Мартис», коллекционер предметов искусства и редких драгоценностей. Его личная коллекция насчитывала более двух тысяч единиц ценнейших экспонатов. Филантроп, профессионально занимается ювелирным делом. Ничего принципиально нового из написанного Габриэлла не узнала. Обычный набор голых фактов и никакой конкретики, хотя ювелирное дело – это интересно. Значит, любовь к прекрасному не ограничилась только собирательством? Если такой человек сам берет в руки инструменты, то его увлечение драгоценностями уже непросто увлечение, это страсть, а люди, обуреваемые страстями, на многое способны.

– Кто же ты на самом деле, Захария Денвер? – у пустой комнаты и застывшей на экране фотографии спросила Габриэлла, но ответа, естественно, не получила.

***

Габриэлла ненавидела похороны. Похороны – это всегда чья-то скорбь, боль и слезы. И даже если ты плохо знаком с умершим или не очень жаловал его при жизни, на похоронах ты все равно испытываешь то щемящее чувство страдания, которым пропитано все вокруг. Потому что человек уходит навсегда, оставляя своим родным только воспоминания, но и они не вечны: со временем образы истончаются, лица стираются из памяти, а боль утихает. К смерти невозможно подготовиться, ее нельзя предугадать, люди умирают – это закон жизни. А живым, оставалось лишь проводить их в последний путь и отдать заключительные почести.

Стоя под холодным ноябрьским солнцем, Габриэлла то и дело ежилась от холода – темное пальто, наброшенное на традиционное черное платье, не спасало от сильного ветра. А вот широкие солнечные очки прекрасно справлялись со своей задачей, защищая глаза от летящих в лицо мелких крупинок. В очередной раз вытащив каблук из влажной почвы и переступив с ноги на ногу в поисках более устойчивого места, Габриэлла перевела взгляд на скорбящих. Много людей собралось почтить Самюэля Митчелла. Здесь были как солидные мужчины в дорогих костюмах, так и скромно одетые юноши. Роскошные женщины в широкополых шляпах с черной вуалью и почтенные матроны вроде Марии. Все держали в руках цветы, но доминировали среди них хризантемы. И почему на кладбище приносят именно их?..

Когда священник закончил траурную речь, началось прощание. Габриэлла положила на гроб одинокую красную розу и осмотрелась. Люди, негромко переговариваясь, стали расходиться и рассаживаться по машинам. На лицах некоторых отпечаталась мрачная сдержанность, а кто-то выбрал маску сосредоточенного спокойствия, и лишь немногие открыто скорбели.