Владислав Муравьёв - Евка

– Да, я кушала – Отвечала она.

– Что кушала?

– Кофе и шоколад.

– Разве это еда? – С интересом спрашиваю я её.

– Да, если ты учишься в медицинском. Привыкать схватывать на лету и не терять время я научилась ещё на втором курсе. – Подчёркивая всю важность ответа, говорила она. – Времени на паузах между семинарами не хватает, и мы бежим в ближайшую кофейню. Кстати, ты пробовал капучино с сиропом вкуса пряного имбирного кекса?

Я хотел ей объяснить, что мой Город не Петербург, и кофеен на каждом шагу он не имеет, но не стал. Хотя она мне часто говорила о том, что со слов ее знакомых, мой город для неё не в меньшей степени прекрасен. Я не стал ее разубеждать. Любой город красив и загадочен, если ты там не живешь. Каждое новое место даёт ячейку для новых эмоций, в которую ты сложишь свои впечатления, когда побываешь в нем. Однако, в основе своего потребления тут лежали другие напитки.

– Нет, самое необычное это соленый арахис. Мне не понравилось. – Заверял я. – Это наверно единственный вкус, которого я не понимаю до сих пор. Я понимаю, если пьёшь пиво и, такое залетает на «ура», но кофе…

– Ахаха. – Смеялась она. – Это точно. Жаль, что ты находишься не рядом, я была бы рада, если бы в следующий раз вместо одногруппников, кофе мы выпили вместе, хоть соленый арахис, хоть карамельный сироп. – С ноткой грусти как в том самом треклятом солёном сиропе произнесла Лина.

Через секунды после ответа она погрузила меня в секундное опустошение, обозначив это желание. Теперь, я остался с понимание того, как и она, что сегодняшний вечер, после тренировки, я проведу не в кофейне или гуляю по улицам Васильевского острова, а в залипание лицом в телефон, в общение с девушкой, которая мне нравилась, но находилась в 1687 километрах моего местоположения. И каждый раз, когда происходили подобные мысли, приходило понимание, что тянуть нельзя, будучи уже с ней в дороге, надо действовать в свойственной мне манере авантюриста.

Ночью мне не давала спать мысль о том, что если я не приеду в ближайшее время, то все пойдет на спад, а мне этого не хотелось. Утром, проснувшись, я не стал торопить события и, сделав все свои дела, начал разговор с самым родным мне человеком, мамой, узнав, что она думает об этом. Она была очень рассудительной и редко лезла ко мне с вопросами, но именно она часто помогала мне отделить зерна от плевел. И сейчас, она подробно уточняла все детали, которые были для неё важны. Я убеждал её в том, что интернет-общение не несёт за собой ничего хорошего. Если действий нет, то можно захлебнуться в собственном словесном болоте. Мама меня поддержала в этой дискуссии и спросила, когда я хочу поехать. Немного погодя, я выдал, что мои планы были на январь, но в данной ситуации хотелось как можно раньше. Я чувствовал особую связь с этой девушкой, даже на расстояние. Я знал, что по большей мере мы всегда отдаём больше, чем получаем и, мне хотелось дарить ей тепло вкупе с эмоциями посредством себя. Через час обсуждений и поисков, билеты были куплены, но Лине я пока не говорил.

Вечером мы созвонились. Диалог не предвещал ничего важного, но она увлекательным образом в привычной ей манере рассказывала мне о том, какие компоненты крови бывают и что к ним относится. Было странно слышать подобное, когда в основе своего общения с девушками я слышал лишь рассказы о покупках в торговых центрах. Глазами в окно, а ухом к трубке телефона слушал её медовый голос. Она рассказывала, что такое эритроцитарная, лейкоцитарная и тромбоцитарная массы и что четвёртый компонент не вписывался в массы этой группы и назывался – плазма. Тут у меня произошло дежавю и, воспоминания хлынули ко мне потоком, переняв пальму первенства в разговоре в свои руки. Теперь же она слушала меня о том случае, когда после травмы колена, я прошёл эти самые уколы плазмы. Три раза это вещество, полученное из собственной крови, мне вкалывали в коленный сустав. Незабываемые ощущения, где слова моего лечащего врача запомнились мне надолго:

– У нас тут не гестапо, но потерпеть придётся. – Промолвил он.

Подняв голову с кушетки, я только улыбнулся и сказал:

– Переживу.

Его скулы приподнялись, обозначая улыбку под маской, после чего, он медленно начал проделывать манипуляции со шприцом и аккуратно входил иголкой под коленную чашечку. Я смотрел в потолок и свет от лампочки с каждым разом сиял все больше и больше.

Разговор ближе почти сошёл на нет. Повисшее молчание явно сигнализировало о том, что он идёт к завершению, однако я так не думал, держа в своём рукаве главный козырь. После рассказанных историй, приближающих к апогею, она вновь обозначила свою грусть разных нахождений, и тут я понял, что пора действовать.