Ульяна Соболева - Черные вороны 9. Пекло

– Куда мы едем? – спросила я, и голос сорвался на стон, потому что он сильно сжал мою ногу, не позволяя свести их вместе.

– Я искал тебя дома. Ты не отвечала на звонки, – да, телефон разрядился, – мы едем обратно. Я буду трахать тебя под рулады твоей невестки, Даринааа.

Повернулся ко мне, и я вздрогнула от яростного голода в его взгляде. Боже…он разорвет меня. Я еще никогда не видела его настолько голодным. Даже грубые слова завели настолько сильно, что по всему телу пошли мурашки от предвкушения.

В концертном зале мне уже стало наплеват, где мы, сколько людей вокруг. У меня отказали все тормоза. Он рядом со мной. Здесь. От него восхитительно пахнет табаком, дорогим парфюмом и им самим. Я задыхаюсь от его близости. Весь контроль у него, я больше ничего не контролирую. Я соскучилась, истосковалась до боли в груди, извиваясь у него на коленях под грохот музыки, аплодисменты зрителей, а потом замерла, чувствуя, как сердце бьется в горле, на секунду вспыхнуло дикое желание извиваться на нем до последнего, до оргазма, спазмы которого уже накатывали издалека, мягкими волнами неконтролируемого экстаза, но я сдержалась. Максим ведет. Всегда. Его пальцы вцепились в мое ожерелье из круглых украшений с топазами внутри, и он медленно снял его с моей шеи.

– Ты сейчас откроешь рот, малыш, и закроешь глаза, да? – прошептал, и от этого шепота по телу прошел электрический ток. Музыка то грохотала неистовыми аккордами, то стихала. Я томно закрыла глаза и приоткрыла рот, почувствовала языком камушек холодного ожерелья, щеки вспыхнули. Я не знала, что именно Максим собирается делать, но понимала, что, как всегда, это приведет к взрыву, невероятному, утонченному, порочному удовольствию, его фантазии не знали границ…или опыт…О, Господи! От предвкушения свело скулы. Я покорно облизала камушки и вся напряглась, чувствуя, как до боли затвердели мои соски и какой влажной я стала внизу, где все пульсировало от нетерпения и дикого возбуждения.

Топазы медленно выскользнули из моего рта, и Максим, подхватив меня за талию, пересадил в кресло. Я цеплялась за воротник его рубашки, пытаясь притянуть к себе, но этот дьявол избегал поцелуя, доводя меня до отчаянного исступления, дыхание со свистом вырывалось из легких, обжигая горло. Я погрузилась в лавину безумия. Он сводил меня с ума, он полностью порабощал мою волю. Откинулась на спинку кресла и увидела, как Максим опустился на колени, играя пальцами с камнями и глядя мне в глаза затуманенным первобытной страстью взглядом. Он обещал мне пытку наслаждением. Когда прохладные, влажные камушки заскользили по моей плоти, цепляя клитор, я запрокинула голову назад, и из горла вырвался хриплый стон, непроизвольно распахнула ноги шире, ломая ногти о поручни кресла. Когда вместе с прохладой топаза, безумно медленно скользящего по моему лону, почувствовала влажное, тянущее прикосновение его умелого, дерзкого языка к невыносимо возбужденной плоти, я жалобно застонала, но аккорды музыки заглушили мой стон. Максим резко дернул ожерелье вверх, продолжая быстро и жестко ласкать меня языком, и я с громким криком сорвалась в оргазм. Сокрушительный, разрывающий легкие и каждый нерв на моем теле на мелкие атомы невыносимого удовольствия на грани с агонией. Я непроизвольно вцепилась в его волосы и выгнулась дугой, наверное, я кричала, потому что Максим накрыл мой рот ладонью, и я впилась в нее зубами, содрогаясь и захлебываясь криками. Почувствовала, как он ввел в меня горячие пальцы, и дернулась всем телом вперед. Максим грязно выругался, но я все еще не могла разобрать слов, я ослабела и плавилась, как воск, а по щекам текли слезы. Я с трудом приоткрыла глаза, все еще подрагивая от невероятного наслаждения, встретилась с Максимом взглядом и дух захватило от этой нереальной красоты, когда хищник уже не контролирует себя, когда все планки сорваны. Бледный, заостренные черты лица, подрагивающие, влажные от моих соков, губы. Я коснулась их, и он захватил мой палец ртом, прикусил, а я надавила на его зубы. Подводя его к тонкой грани, где он будет сдерживаться и в то же время безумствовать в свирепом желании рвать меня на части, а мне хотелось его одержимости, испепеляющего желания забрать все, что я могу ему дать,

забрать даже больше, жадно отнять меня саму. С ним, как на острие опасной бритвы, каждое его прикосновение режет вены, вспарывает терпение, искушает, совращает и резким контрастом он вдруг нежно ласкает, безумно нежно, настолько трепетно, что внутри порхают бабочки, а потом снова сбрасывает в горячее сумасшествие, превращаясь из чуткого опытного любовника в похотливое, развратное животное. Нет предела его изощренной фантазии, каждая игра утонченней предыдущей, каждая ласка острая и невыносимая. Я дразнила этого зверя и никогда не знала, в какой момент лопнет тонкая струна и он сорвется с цепи, чтобы сожрать меня.