Хармони Верна - Леонора. Девушка без прошлого

Воздух, пропитанный ароматом роз, увивавших забор Мирабель, был сухим и приятным. С веранды слышался шум метлы, который вдруг резко оборвался.

– Глазам своим не верю! – воскликнула Мирабель из тени. – Вы только посмотрите, кого к нам занесло! – Она покачала головой и прислонила метлу к столбу. – Надеюсь, вы не привезли к нам из буша еще одного ребенка?

Ган усмехнулся женщине, такой же крепкой и надежной, как перила ее крыльца.

– Добрый день, Мирабель.

Она кивнула в сторону отъезжающей повозки.

– Вижу, своих верблюдов вы продали. Напали на золотую жилу или еще чего?

У него никогда не получалось общаться с женщинами, но Мирабель была в большей степени мужчиной в юбке, чем дамой. Разговаривать с ней было легко, словно с момента их встречи прошло шесть минут, а не шесть месяцев.

– Хотелось бы. Но на самом деле просто отпросился на копях. На несколько дней. Так что я, можно сказать, в отпуске. – Само это слово звучало как-то дико.

– И в качестве райского уголка выбрали Леонору? Да вы глупее, чем кажетесь на первый взгляд! – Ее грубоватая шутка почему-то согрела душу, а тяжелые груди, доходившие едва ли не до пояса, заколыхались от тихого гортанного смеха. – Заходите, Ган. Надолго к нам?

– На пару дней. Если у вас найдется для меня комната.

– У меня все, как в прошлый раз. Только Карлтоны и девочка.

Ган замер.

– Выходит, она до сих пор здесь?

– Что ж тут удивительного? Ведь так и не удалось выяснить, чья она.

– А кто о ней заботится?

– Жена нашего доктора, Эльза. Это целая история, я вам расскажу. – Она прихлопнула невидимого комара. – Но давайте-ка сначала вас поселим, пока эти звери не съели нас живьем.

Пот заполнил складки на его лбу. Девочки не должно было быть здесь. Проклиная себя, он уже думал о том, чтобы уехать. Какой же он все-таки дурак – переживающий из-за ребенка взрослый человек с лапшой вместо нервов!

Ган шел за Мирабель по коридору, оклеенному пожелтевшими обоями с бутонами роз. Под ногами лежали ковровые дорожки, вытертые посередине и нетронутые по краям. Казалось, все это он видит в первый раз. Шесть месяцев назад он мог смотреть здесь только на несчастное дитя.

– Девочка сейчас в кухне, – оживленно заявила Мирабель. – Поздоровайтесь с ней, а я пока приготовлю чего-нибудь прохладного попить.

Массивное тело Мирабель двинулось в сторону буфета, и из-за нее он увидел девочку, стоявшую спиной. Ган вспомнил ожоги на ее лице, и у него тоскливо засосало под ложечкой. Если это испортило ей внешность, он вряд ли сможет скрыть жалость.

Мирабель похлопала девочку по плечу.

– У нас гость.

Головка с золотистыми волосами обернулась. Он зажмурился на миг и отвел взгляд в сторону. Не было ни шрамов, ни следов ожогов – только гладкое ангельское личико, слишком сияющее для его глаз.

Мирабель протянула ему стакан холодного чая, не заметив, как дрожала его рука, отчего бурая жидкость расплескалась по стеклянным стенкам.

– Просто Эльза сейчас отдыхает, – сказала она и, вытащив буханку хлеба, начала нарезать ее толстыми ломтями. – А док на прииске. – Хозяйка уложила хлеб на тарелку и передвинула ее на середину стола, потом с шумом поставила на кухонную стойку кувшин и кивнула в сторону ребенка. – Не принимайте это на свой счет, если она не заговорит с вами. Она вообще ни с кем не разговаривает.

– Что, вообще?

– Вообще. Ни единого слова за все время, сколько она у нас. – Мирабель говорила о девочке так, будто та была не только немой, но еще и глухой. – Но лично меня это не волнует. Люблю тишину.

Ган в номере с синими обоями и натертым воском деревянным полом спал урывками. Он попытался вспомнить, когда в последний раз лежал не на походной раскладушке или на земле, а на кровати. Его тело не знало, как расслабиться на мягкой постели. В комнате было спокойно, тихо, но он не мог оценить этого. Даже после многих лет, прошедших с тех пор, как он поднялся из шахты на поверхность, сознание воспроизводило стук кирки о твердую породу, а в ушах звенело бесконечное «динг-динг».

Когда он спускался по лестнице, снизу потянуло яичницей с беконом. В кухне Мирабель орудовала лопаткой над двумя шипящими сковородками.

– Завтрак будет готов через минуту!

Ган налил себе из приготовленного для него чайника. Здесь было хорошо, тепло и по-домашнему уютно. На стене висел пожелтевший календарь производства местного кооператива. На странице, посвященной июлю, красовалась реклама крахмальной пропитки для белья «Боракс». Стоял уже сентябрь, но было легко догадаться, почему никто не перевернул лист. Здесь один месяц практически не отличался от другого.