Вера Окишева - Глупышка

Но вдруг все изменилось.

– Иди домой, – приказал мне Большой Босс, и я поняла, что это мой полный провал. И как я могла подумать, что генеральный директор хочет защитить меня? Об этом не могло быть и речи. Мало того что я позволяла вести себя с ним на равных, так еще и опозорилась на его глазах. Он ведь увидел, как рвалась на мне юбка. Не мог не увидеть. А сейчас смотрел на меня как на пустое место – холодно и безразлично.

Всхлипнув, я попыталась снять пиджак, но тяжелые ладони сжали мне плечи.

– Иди в нем.

Ну вот и все. Моя мечта о хорошо оплачиваемой работе лопнула как мыльный пузырь. Я попрощалась с изумленными начальниками, которые просто потеряли дар речи, видя мой позор, и, кажется, даже сочувствовали. Бросив взгляд на Романа, я заметила его печальную улыбку. Моя трудовая деятельность закончилась, так толком и не начавшись.

Я шла по коридорам, с трудом сдерживая рыдания. Долго приходила в себя в туалете, и лишь после тонны ледяной воды мне удалось очухаться. Правда, я смыла весь макияж, зато уже могла хоть и с трудом, но улыбаться. Как же досадно уходить вот так нелепо, из-за порвавшейся юбки!

Зайдя в бухгалтерию, чтобы забрать свою сумку, я сказала начальнице, что меня уволил Большой Босс, попрощалась со всеми и отдала бейдж. Не обращая внимания на косые взгляды, я на автомате накинула пиджак прямо на пальто, спустилась на лифте и вышла на улицу. Слава богу, что рядом с нашим бизнес-центром постоянно стояли такси, я села в одно из них и поехала домой. Водитель косился на непонятно как одетую девицу, да еще и в разодранной юбке, но от комментариев воздержался. И на том спасибо.

– Что это?

К концу дня Дмитрий очень устал и пребывал совершенно не в настроении. Вместе с другими документами его личный секретарь Анюта принесла приказ на увольнение. На обычных предприятиях увольнениями сотрудников занимаются их непосредственные руководители, но Негласного такой порядок не устраивал. Раньше за его спиной часто увольняли тех, чей вклад в предприятие был неоценим. Именно поэтому эту неприятную миссию он возложил на свои плечи, но сейчас не понимал, почему перед ним лежит этот листок, к тому же требующий его подписи.

– Это приказ на увольнение Самохиной Людмилы Олеговны.

– На каком основании? – удивился Дмитрий, беря лист и вчитываясь в строчки. Основание – собственное желание работника.

– Дмитрий Анатольевич, вы же сами сегодня утром ее уволили, – неуверенно шепнула Анюта. Прекрасно зная Большого Босса, она видела, что тот разозлился.

Он разорвал приказ на мелкие кусочки, а затем выбросил в корзину.

– Где ее заявление на увольнение?

Анна растерянно моргала, чувствуя, что попала в ловушку. Ведь заявления не было, лишь слухи о том, как жестоко начальник обошелся с подчиненной. Дмитрий увидел, как секретарша еле заметно пожала плечами, и прочитал полное непонимание в ее взгляде, в котором затаился страх. Как и большинство сотрудников агентства, она очень боялась потерять работу из-за обязательств перед семьей.

– Заявления нет, – сжимая пальцы, все же решилась объяснить Анна. – Девушка ушла, как только вы ее уволили.

– Я никого не увольнял, – холодно заявил мужчина и вернулся к прерванному занятию – изучению отчетов по маркетинговым исследованиям.

Анюта немного постояла, не понимая, что, собственно, произошло и кто ее решил таким образом подставить.

– Иди, – приказал он женщине, и та с облегчением вышла из кабинета начальника.

Настоящая подруга – это та, кто поддержит и в печали, и в радости. По этой причине мы с Юлькой провели ночь вместе. Моя мама, привычная к таким посиделкам, немного проконтролировала процесс распития спиртного, не забывая подкармливать нас. Она пообещала мне, что все наладится, что юбку можно и зашить, а работу найти новую. Когда я рассказала из-за чего меня поперли с работы, родители тут же на меня набросились со словами, что я много ем и растолстела, поэтому на мне одежда трещит по швам. Лишь Юля возразила, что все дело не в моих бедрах, а в самой юбке и истончившихся нитках, которые хранились у мамы еще со времен СССР. Я, встав на весы, убедилась, что прибавила лишь два килограмма. При росте сто шестьдесят шесть сантиметров весить пятьдесят пять килограммов – это нормально. Значит, есть можно!

Мама Юльки тоже посочувствовала мне, но лучше бы промолчала. Тетя Нюра была уверена, что с моим-то аппетитом со мной давно могло произойти нечто подобное. А вот Юля, дескать, много не ест. Мы с подругой переглянулись, но удержались от смеха. Не ела она только на глазах у родительницы, а у нас в гостях уминала все за обе щеки.