Раньше я не видела от Кости даже намека на желание таскать меня с собой на тусовки, и нас обоих это устраивало: он ходил на подобные мероприятия, подогревая интерес к группе (это был своего рода пиар), а я корпела над чертежами, дожидаясь его дома. Ревность? Я доверяла. Знала, Костя любит меня и вряд ли пара бокалов шампанского и дама в откровенном наряде собьют его с пути.
– Я подумаю, – дала ему надежду, хотя, как сказал Лёша, на девяносто девять процентов была уверена, что никуда не пойду. Но оставался целый процент того, что я, возможно, передумаю.
– Подумать – это все, что от тебя требуется, – весело отозвался Костя, обрадовавшись. – И чтобы отвлечься на время от этих мыслей и принять решение на свежую голову, сходим в гости к Вике с Тёмкой. У них там какой-то юбилей, – помедлив, добавил, – вроде бы детский. Будем смотреть, как Эля размазывает по столу детское питание – очень увлекательное зрелище.
– И сколько ей исполнилось, – решила поиздеваться, будучи уверенной, что Костя представления не имеет о возрасте малышки.
– Три месяца, – задумался, – нет, восемь… Или год? В общем, ей столько, – и развел руки в стороны, изобразил размер ребенка.
– Весьма точно, – рассмеялась.
– Зачем им этот праздник? Эля все равно ничего не понимает, да и не вспомнит потом.
– Для ее родителей, глупенький, – меня умиляло, как он иногда не понимал простых житейских вещей. – На память и просто немного отдохнуть от памперсов и жизни по расписанию.
– Так у нас с Элей похожие жизни, – вдруг констатировал, – только, славу богу, я пока без памперсов обхожусь.
– У тебя все еще впереди, – «обрадовала» его.
Костя не стал произносить вслух, что именно об этом остром языке и говорил, а я напоминать, что он любит меня такой, какая есть, и на сто процентов была уверена, что на это мое замечание он непременно бы произнес: « Обожаю тебя».
***
Не хотелось признавать, но Костя оказался прав. Уже полчаса мы наблюдали как восьмимесячная Эля, сидя в своем детском стульчике, крохотными ладошками мазюкала кашу из своей тарелки по столешнице, и пускала при этом слюни. Ну прям как Костины поклонницы на концертах! Хорошо хоть мне хватило тактичности промолчать. У родителей девочки, конечно, было чувство юмора, и скорей всего они посмеялись бы над шуткой, но я не стала рисковать прослыть грубиянкой, высмеивающей детей.
Не поспоришь, малышка была очаровательной. Все гости в ее присутствии, казалось, теряли разум и сюсюкали, наивно полагая, что говорят на ее младенческом языке. Каждый пытался ухватиться за пухлую ручку или ножку.
Скоро звезда вечера была вынуждена покинуть нас – наступило время дневного сна, который, судя по постоянной зевоте и потиранию кулачками усталых глаз, она не намеревалась пропускать. О чем заявила недовольным кряхтением и дерганьем ножек.
Пока Вика укладывала ребенка, тактичные гости тихонько отсиживались в гостиной, разбившись на небольшие компании по интересам. Костя отошел в сторону с Ваней и что-то с ним эмоционально обсуждал – наверное, дела творческие. Моей же компаньонкой стала Ната, более известная, как «невеста-хохотушка».
Она болтала, шутила и смеялась, тогда как я лишь слушала, поглощая, неизвестно как попавшие ко мне в руки, детские желейные «червячки». Думаю, так родители Эли решили избавиться от чьего-то неуместного угощения: малышке рано лакомится сладостями, к тому же у нее и зубов еще не было. Ната не давала мне вставить и слова, поэтому я с удовольствием «заморила червячка». Хотя со стороны, наверное, глупо выглядела: великовозрастная мадам, как дикая кошка, рвет зубами разноцветный мармелад.
– Сочувствую, – с непривычно грустным лицом выдала Ната. – Видела фотографии с краской, – пояснила она.
Совсем не хотелось вспоминать тот случай, и я решила, как обычно поступает в таких ситуациях Костя, пошутить:
– Ты же предупреждала, что я еще намучаюсь с этими музыкантами, – выдала самую неестественную улыбку.
– Это да! – снова вернулась невеста-хохотушка. – Знаешь, я тоже периодически получаю всякие гадкие сообщения: запугивают, оскорбляют. Наивные! – хлопнула ладонью себя по коленке. – Думают, если обзовут меня жирной свиньей, то я от отчаянья брошу Диму, и он достанется этим гарпиям, считающим только себя достойными его.
Стало жалко Нату: всегда обидно, когда проходятся по твоей внешности. Конечно, ей было далеко до стандартов модели, несомненно, она и сама это понимала, но язык не повернуться назвать ее уродиной.
Читать дальше