Ольга Арунд - Пантера для Самсона

– Сын, в зоопарк пойдём?

– Смотлеть мифэк? – ложка мгновенно забыта, а каша размазана по столу, стулу, полу и самому Сашке.

– И их тоже! – подмигивает Кирилл.

– А мама? – для Сашки не происходит ничего сверхъестественного, а то, что папа с утра дома становится всего лишь приятным сюрпризом. Щёлкает чайник.

– Куда же мы без мамы! Чай? – я впервые оказываюсь на месте рекламной домохозяйки, о которой демонстративно заботится любимый муж.

– Воду.

Передо мной возникает стакан с одинокой плавающей долькой лимона, перед Сашкой детская кружка с компотом, а сам Кирилл предпочитает зелёный чай.

Сын болтает без умолку, глотает слоги и целые слова, мечтая о сахарной вате, медведях и капусте для кроликов, а я невидящим взглядом сверлю Кроша на его кружке, только сейчас замечая насколько зловещий у него оскал. Стоит её сменить на Трёх котов, или Фиксиков – сейчас у него все персонажи редких мультиков любимые.

К огромному сожалению насчёт зоопарка Кирилл не шутит, и через час мы выходим из лифта на втором этаже подземного паркинга. Если бы не Сашка…

– Кира? – Кирилл зовёт меня, когда я уверенно направляюсь к своей машине.

Ключи привычно ложатся в ладонь, но мне приходится вернуть их в сумку – мало того, что мы едем втроём, так ещё и короткий летний сарафан мало подходит для вождения. Но прекрасно для семейной прогулки. Сашка уже ёрзает в автокресле, в то время как я только подхожу к Вольво Самсонова.

– Перебор, Кирилл, – стоило бы казаться мрачной, обиженной или какой там ещё полагается обманутой жене, но внутри поселилась горечь, а внутренности покрылись льдом.

Такой себе айсберг из живого человека. И открытая передо мной дверь не вызывает ничего, кроме усталого раздражения.

– Мне не понравился наш вчерашний разговор, – пока Сашка рассматривает город через тонированные стёкла у нас есть время. Не знаю куда делся цветочный павильон, но с утра о нём не напоминал даже остаточный аромат. – Кира, так нельзя.

– Нам не о чем говорить, – в салоне едва ощутимо пахнет цитрусом.

А я всё гадала откуда у него внезапная страсть к автомойке, чуть ли не по три раза в неделю. Ядрёный парфюм Меркуловой и правда может вывести лишь тотальная чистка салона. Наивная дура.

– Ты вот так просто отречёшься от нашей жизни? – к счастью, Самсонов, как и я, не любитель пафоса, иначе не удалось бы скрыть тошнотворный надрыв киношной фразы.

– Твоей.

– Что? – красный сигнал светофора и мне приходится ответить, глядя прямо в раздражённые тёмные глаза.

– Когда ты последний раз говорил, что любишь меня? – простой вопрос, но он теряется и возвращает взгляд на дорогу. И вот сейчас вскидывает голову моя ярость. Та самая, которая незаметно, по капле, разрушала наш брак и меня. – Интересовался моей жизнью? Когда мы обсуждали что-то, кроме Сашки, совместных отпусков и ремонта?

– Думаешь, ты одна такая непонятая и обделённая? – с сыном в машине он не позволяет себе отвлекаться, но руки напрягаются, с силой сжимая руль, так, что скрипит кожа, а красиво очерченные губы сжимаются в одну линию. – Все так живут, Кира! Но жертву из себя строишь только ты!

– Мам, а сколо мифы? – Сашка заскучал, подавшись вперёд и надеясь дотянуться до просвета между передними сиденьями.

– Скоро, мой хороший, почти приехали, – по левой стороне улицы потянулась длинная высокая стена из кирпича, бывшего когда-то ярко-красным, с облезшими фигурами животных по верху.

– Ул-ла! – кричит он, вскидывая руки. Кирилл переезжает через лежачего полицейского, от чего Сашка ойкает, и въезжает в полутёмный подземный паркинг. – Мама?

– Не бойся, Саш, сейчас папа припаркуется и пойдём! – вряд ли он видит в темноте мою улыбку, но уверенный тон его успокаивает.

Пока Кирилл достаёт сына, я выхожу из машины, но не вкладываю ладонь в его протянутую руку.

Я не передумаю, Кирилл! Не прощу и не вернусь.

Зоопарк мы обходим за час и сейчас сидим на скамье, наблюдая как весело Сашка носится вокруг клетки с белыми медведями. Бедные животные! Нетипичная для конца мая, по-настоящему июльская, жара заставляет несчастных жить в бассейне, в попытке хоть как-то охладиться, пока шкала градусника с упорством ползущего по дереву жука взбиралась всё выше и выше, давно перевалив отметку в +25.

– Кир, я не хочу тебя терять! – мы сидим рядом, но не касаемся друг друга, скрывая глаза за солнцезащитными очками.

– Стоило подумать об этом до того, как тащить в постель кого попало, – перед взглядом – картина с его экстазом, верхом на Меркуловой, и становится тошно.