Кристина Майер - Рассвет твоей нежности

Таня

– Ну, что, Тать-я-на, подтвердим наш союз? – протяжно, насмешливо произнес фразу почти незнакомый мне мужчина. Скинув с плеч пиджак, он отбросил его на небольшую софу.

Все это будто происходило не со мной. Мозг просто не позволял мне окунуться в эту незавидную реальность. Еще вчера я и подумать не могла, что окажусь в номере люкс с миллиардером – Андреем Черногоровым. Мне даже про себя неудобно было называть его по имени. Для меня он взрослый, богатый, незнакомый мужчина. Мы не должны находиться здесь! Все это неправильно!

Ноги так сильно дрожали, что я боялась не устоять и упасть. Хотя, дрожали не только ноги, я вся тряслась. Сделав два коротких шага, опустилась на край постели. Она стояла рядом, а мне нужно было сесть. Кресла были расположены в другой стороне спальни, а я боялась до них не дойти. Будь моя воля, я бы бежала отсюда без оглядки.

– Что не раздеваемся, Таня? – равнодушно прозвучал красивый бархатный голос. – Ждем, что это сделает супруг? У меня через два часа самолет, мне некогда играть с тобой в романтические игры! Наш союз этого и не предполагает, если ты не забыла! Разделась и легла в постель! – тон стал холодным и жестким. – В какой позе тебя… – оборвал он фразу, а затем продолжил: – можешь решить сама!

Его пропитанные злобой слова хлестали больнее пощечин. Андрей стянул с себя галстук-бабочку, бросил на стол. Не сводя с меня взгляда, продолжил раздеваться. Он был красив. Не той мальчишеской смазливой красотой, которая так нравиться девочкам моего возраста. Нет…

Черногоров выглядел невероятно мужественно. Он напоминал мне Энди Уитфилда из фильма «Спартак: кровь и песок» – у него был такой же холодный жесткий взгляд, от которого хочется спрятаться. В его внешности не было мягкости: открытый лоб, четко выделенные скулы, квадратный волевой подбородок. Губы как будто очерченные контуром, являлись самой привлекательной чертой лица. Сломанный нос и небритость, словно штрихи, подчеркивали и без того мужественное лицо.

– А можно обойтись без этого? – с мольбой в голосе обратилась я к мужчине. – Я никому не скажу… – его выгнутая насмешливо бровь заставила меня умолкнуть.

– Я не желаю, чтобы завтра твои родители побежали в суд опротестовывать наш брак!

– Вы сказали, что утром я могу вернуться домой, – испуганно, невнятно пролепетав, напомнила я Черногорову.

– Вернешься, – безразлично бросил он. Подошел ко мне, а я чуть не принялась отползать назад. Схватив за руки, поднял меня на ноги и развернул к себе спиной. Я изо всех сил схватилась за лиф свадебного платья.

Андрей коснулся подушечками пальцев шеи. Я вздрогнула. Провел немного вниз, словно считая позвонки. А у меня возникло ощущение, что там, где он ко мне прикасается, на коже остается ожог.

– Нежная… чистая… – понять по голосу, нравится ему это или нет, не могла. Да и не понятно было, о чем именно он говорит.

Неожиданностью стало, когда он схватил ткань и резко дернул ее в стороны. Жемчужные пуговицы посыпались к моим ногам. Я прижала корсаж платья к себе, пока оно, как и пуговицы, не опало к моим ногам. Дернулась вперед, но крепкая большая ладонь схватила меня сзади за шею.

В следующую секунду я почувствовала на ключице его горячие губы. Они прошлись по шее, по позвоночнику. Несмотря на страх, его прикосновения не были мне неприятны, но продолжения я не хотела.

– Расслабься! – приказал он жестко. Как это можно сделать, я даже не представляла.

Просунув руки под платье, он принялся ласкать мое тело. Я не могла ему помешать.

Платье опустилось к моим ногам. Я стояла перед ним в одних кружевных трусах и белых чулках.

Прятаться было глупо, но по инерции я скрыла в ладонях грудь. Мужчина громко ухмыльнулся у меня за спиной. Подхватил и уложил на прохладную постель.

Не было этой ночью нежности. Жадные поцелуи не помогали расслабиться и почувствовать страсть, ведь этого человека я не знала, не любила… Не желала.

Я не издавала стонов удовольствия. Один раз только вскрикнула от боли, когда он погрузился в меня.

– А мне говорили, что ты гуляешь направо и налево. – его удивила моя невинность, но не настолько, чтобы все это прекратить. Цинично усмехнувшись, Черногоров продолжил «скреплять наш брачный договор». В какой-то момент мне показалось, что его взгляд стал теплее, но нет, показалось.

Отвернувшись, я старалась не показать ему своих слез. Андрей наказывал меня. Жестко наказывал.