Кристина Майер - Король игры

18+

Цикл: Короли. Вторая книга.

Милена

Я решилась. Мне понадобилось почти два месяца, чтобы сделать этот шаг. Нелегко было заставить себя отправиться к человеку, который тебя ненавидит. Нелегко будет посмотреть ему в глаза. Я надеялась, мне хватит смелости попросить у него помощи и защиты, потому что больше не у кого ее попросить. Потому что у меня не осталось надежды. Я не могу позволить себя отступить. Ради Левы я готова пойти на все. Ради него я просыпалась и продолжала бороться, хотя война давно была проиграна. Я держалась только ради сына.

Поднеся палец к кнопке домофона, я долго стояла и не решалась нажать. Мне нужно было несколько секунд, чтобы вновь набраться смелости, перевести дыхание и унять дрожь. Коротко нажала, одернула руку, будто обожглась, а затем нажала снова.

Адрес я узнала у одного из товарищей Бессонова еще пару лет назад, тот не знал, что у нас с Артуром есть общее прошлое. Время шло, никто не спешил открывать. На что я надеялась, когда решила посетить его квартиру? Понятно же, что он вряд ли будет дома. Но идти туда, где нас могут услышать, не хотелось. Он может быть очень жестким, и наличие публики не остановит его от резких высказываний. Мне было бы легче вытерпеть его презрение наедине, свидетели заставят еще острее ощутить всю его ненависть и презрение. Выбора у меня не осталось, нужно искать его в другом месте. Я готова была все стерпеть, лишь бы защитить сына.

«Даже открыть ему тайну?» – пропел противный голосок в голове. – «Нет! Нет! Нет!» – сев обратно в автомобиль, я завела двигатель и направилась в сторону трассы.

Я даже представить не могла, как поведет себя Артур, если узнает правду. Возненавидит еще больше? Хотя, куда больше. Он никогда не простит мне прошлого, никогда не поймет, почему я так поступила. Я не найду слов, чтобы объяснить ему свой поступок. А есть ли они вообще – эти слова?

«А если он откажется помогать, ты все равно промолчишь? Рискнешь жизнью сына?» – это был сложный вопрос, я знала на него ответ, но со страхом гнала его из своей головы, хотя ситуация с каждым днем ухудшалась, и прогнозировать что-то было бы глупо.

Третий раз на этой неделе приходили коллекторы. Не культурные и вежливые дядечки, а настоящие громилы, которые чуть не забрали у меня сына. Они обещали продать его на органы, чтобы возместить свои финансовые потери. Когда эти подонки появились в первый раз, я сняла наш разговор на видео и написала заявление в полицию. Запись вместе с телефоном пропала, а меня чуть не привлекли за клевету. Они умели угрожать, я чувствовала себя беззащитной в нашем вроде бы правовом государстве. Меня так запугали правоохранители, что я пообещала впредь не переступать порога их заведения. У Шалецкого была власть, за ним стояли очень влиятельные люди. Те самые люди, которые помогли скрыть убийство моего мужа.

Виталий поехал к нему в офис и пропал. Его нашли на паркинге избитым и повешенным, но заключение экспертов гласило, что это самоубийство. Записи с камер кто-то стер, уволили охранников, на этом расследование закончилось. Когда я попыталась оспорить экспертизу, дать этому делу огласку, мне тут же закрыли рот и недвусмысленно дали понять, что случится с моим сыном, если я и дальше буду столь разговорчива и деятельна. Взамен обещали простить долги, но через месяц они пришли снова…

Теперь я понимаю: не сумев выбить из Виталия всю сумму, они его убрали и занялись мной. В отличие от моего мужа, у меня было что терять. Виталий боялся только за свою жизнь, но его окружение внушало ложное чувство защищенности. Ему бесполезно было угрожать смертью моего сына, а я готова умереть, лишь бы спасти ребенка. Я удобная цель для шантажа, поэтому теперь они давили на меня, вот только не учли одного: в отличие от моего мужа, у меня не было ни связей, ни возможностей достать такие деньги. Сумма долга была баснословной. Ни один банк не даст мне кредит на такую сумму. В наследство мне ничего не осталось. Дом был заложен и перезаложен, скоро он уйдет с молотка. На счетах денег давно не водилось. Все более-менее ценное я старалась продать, чтобы набрать хотя бы десятую часть долга и отсрочить платеж, но такой расклад «коллекторов» не устраивал, нужна была вся сумма если не сразу, то как можно быстрее.

Друзья оказались мнимыми, отвернулись сразу, как только мы похоронили Виталия. Слухи о долгах тут же расползлись среди знакомых. Его родители помогать нам не собирались. Во-первых, они всегда знали, что внук не их, а во-вторых, сразу же после смерти сына они продали дом и уехали жить в другую страну, будто знали о грядущих проблемах. Они даже не дождались сорокадневных поминок.